На пороге средневековья

Финальный этап культур эпохи железа в Карелии все еще изучен слабо. Между надежно датированными поселениями железного века в Карелии, последующей куль­турой без керамики и появившейся в X в. н.э. раннесредневековой культурой приладожских курганов с лепной керамикой наблюдается разрыв примерно в 300-500 лет.

И так на всей территории, где на смену керамическим культурам железного века приходит культура поселений без керамики. Повсеместно ощущается скудость дати­рующих металлических вещей второй половины I тысячелетия н.э. Сказывается про­цесс перестройки культурных связей на обширной территории северо-западной Рос­сии и восточной Фенноскандии, четко определившихся лишь к X в. н.э.

Начало бескерамической культуры, или "саамского железного века", в северной Скандинавии финский археолог К. Карпелан относит примерно к 300 г. н.э. Исчезно­вение производства керамики, по его мнению, связано с изменением системы хозяй­ства у саами, которые в железном веке втягиваются в орбиту торговых связей с разви­тыми культурами бассейна Балтики и по сути превращаются в поставщиков местной продукции, прежде всего пушнины.

На территории Карелии западно-европейские изделия представлены только не­сколькими железными кельтами балтийского типа. Почти не известны и сами бескерамические поселения, за исключением полутора десятков комплексов не ранее X в. н.э. из перемешанных культурных слоев на юге Карелии и в Беломорье. Они возника­ют в раннем средневековье при зарождении торговли на балтийско-волжском пути, в орбиту которой особенно в пору наивысшего подъема втягивается и местное насе­ление. Появляются бусы, металлические украшения и медно-бронзовые котлы, заме­нявшие глиняную посуду. Бескерамические поселения в Карелии, скорее всего, дожи­вают до XIII-XIV вв. Главная причина исчезновения из повседневного обихода керамики в раннем средневековье, по всей видимости, связана с переходом к более подвижному образу жизни, вызванному специализацией на пушной охоте. В итоге хрупкая и нетранспортабельная глиняная посуда вытесняется металлическими котла­ми. Подобная ситуация наблюдалась в начале II тысячелетия н.э. у обских угров в Нижнем Приобье. И там исчезновение глиняной посуды стимулировала торговля с Волжской Болгарией, откуда поступала металлическая посуда. Снять неясные вопро­сы, связанные с исчезновением керамики на территории Карелии, помогут поиски и раскопки бескерамических поселений второй половины I тысячелетия н.э.

И в железном веке на территории Карелии по-прежнему господствовали охотничье-рыболовецкие формы хозяйства. Поселения, как и ранее, тяготели к берегам круп­ных водоемов и концентрировались в приустье, а также у истоков рек, в местах, не­пригодных для земледелия и животноводства, но удобных для рыбного промысла, особенно в сезон нереста. Исчезают стационарные зимние поселения на берегах глу­хих озерных заливов. Большие прямоугольные полуземляночные жилища сменяют наземные постройки (обычно одна-две) легкой конструкции типа чума. На крупных памятниках фиксируются следы многократного заселения. Судя по кратковременно­му характеру стоянок, население постоянно передвигалось небольшими группами. Наблюдается определенная преемственность традиции охотничье-рыболовецких куль­тур предшествующих периодов и резкое отличие от крестьянских деревень, располо­женных на более высоких участках местности и не связанных так неразрывно с бере­гами рек и озер. Формируется хозяйственно-культурный тип подвижных лесных охотников и рыболовов, сохранявшийся в северной части лесной зоны Евразии до недавнего времени. Возможно, на побережье Белого моря, как и прежде, практико­вался промысел морского зверя.

Появление металлургии железа не привело сразу к кардинальным изменениям в среде местных охотников и рыболовов. Металлургическое производство, несмотря на богатые запасы сырья, особенно озерной и болотной железной руды, не достигло высокого уровня²⁰. Основные виды орудий труда (кроме ножей и кельтов) по-пре­жнему изготовлялись из камня, а также из кости, рога и дерева. Каменные индустрии сохраняли свою роль, хотя уже клонились к упадку. Из бронзы делали в основном простейшие украшения. Преимущественно бронзовыми украшениями представлены и импортные изделия приуральских типов. Появляются и железные кельты восточно-балтийских типов. Существовало ли в Карелии их местное производство - точно не установлено. Длительные восточные связи обусловлены прежде всего родством насе­ления, обособившегося в процессе формирования ананьинского пласта культур меж­ду Уралом и восточной Прибалтикой.

Становление производящих отраслей хозяйства в Карелии не прослеживается вплоть до раннего средневековья. Оно специализировалось здесь на пушной охоте и сбыте мехов, поначалу главным образом в районы Волго-Камья, а затем и торговые центры на пути "из варяг в греки". Сама природная обстановка благоприятствовала становлению и развитию данной формы хозяйства, которая окончательно сложилась, видимо, уже в период раннего средневековья. Тогда южнее Карелии начала процве­тать западно-восточная торговля на балтийско-волжском пути. Одним из основных видов товара здесь тоже были меха. Именно тогда к северу от торгового пути наблю­дается приток импортных вещей и появляются поселения без керамики.

Данные о зарождении оленеводства в эпоху первобытности и раннего средневе­ковья в Карелии отсутствуют. У лесных народов оно нигде не получило заметного развития и играло вспомогательную роль: олень использовался на охоте и как сред­ство передвижения.

Искусство железного века представлено слабо, в основном реалистическими и символическими изображениями из металла, камня и глины, а также орнаментами на глиняной посуде. В дошедших до нас образцах наблюдается сочетание достаточно традиционных и явно новых элементов. К традиционным можно относить схемати­ческие человеческие изображения с разведенными в стороны руками на некоторых сосудах культуры лууконсаари. Частично сохранилась барельефная антропоморфная фигурка на горшке с поселения Лахта II. Схематичные парные фигурки изображены оттисками зубчатого штампа на сосуде со стоянки Кудома XI.

Металлические изделия в зооморфном стиле, свойственном лесным культурам железного века камско-уральского региона, в Карелии редки. Известна бляха с изоб­ражением медвежьих голов (Илекса V) и привески в виде лапок водоплавающих птиц (Илекса III). Новшеством являются ромбы с крючками, выгравированные на облом­ке сланцевого молота (Илекса V), которые трактуются как знаки плодородия и одно­временно символизируют землю, растение и женщину. Данный символический мотив появился на северо-западе Европы вместе с культурами ананьинского пласта.

Орнаментика сосудов постепенно деградирует и в техническом, и в структурном плане. Сами технические средства нанесения узоров разнообразнее на востоке Каре­лии и беднее в западных ее районах. На лепной посуде декорирование сводится к про­стейшим приемам - замыванию и заглаживанию поверхности. Судить об уровне раз­вития искусства в целом у населения Карелии в железном веке пока трудно из-за неполноты и скудости дошедшей информации.

Недостаточно изучена и этническая история. В Карелии издавна живут предста­вители финно-угорских и славянских народов. Это коренные ее жители. Но когда они здесь появились, как протекал процесс этногенеза, кто были древнейшие обита­тели края - все эти темы остаются дискуссионными. Археологические источники слабо фиксируют этнические признаки. Наряду с ними приходится использовать данные языкознания (лингвистики, топонимики), антропологии, этнографии и других наук и комплексный, синтетический подход.

Центральной темой остается появление финно-угорского населения и его роль в местной истории. А для эпохи средневековья - взаимоотношение его со славяно-рус­ским населением. Выше сделана попытка выделить и проследить последовательные культурно-хронологические пласты (со свойственными им археологическими куль­турами) на территории Карелии от мезолита до раннего средневековья. Но этниче­ская принадлежность древнейшего населения остается еще неясной. Пока не удалось надежно увязать с какой-то этноязыковой общностью не только археологические культуры эпохи мезолита, но и неолита. Правда, попыток сделано немало. Восточ­ные (монголоидные) расовые черты отмечались в мезолитическом Оленеостровском могильнике на Онежском озере. Высказывалось предположение, что культура сперрингс - уральского происхождения и принадлежит западной ветви древнейших финно-угров. Еще больше сторонников имела гипотеза финно-угорской принадлежнос­ти культур с ямочно-гребенчатой керамикой. На территории Карелии они весьма развиты и, казалось, действительно образуют основу последующего, в том числе и этнического развития. Но при более глубоком анализе выяснилось, что преемствен­ная связь с последующим, явно финно-угорским (уральским), пластом древностей почти отсутствует. Эти культуры больше тяготеют к южной и западной части лесной зоны и лишены уральских признаков и черт. Более того, за ними следует пласт ино­родных в целом культур волосовского облика. Не убедительна и протосаамская иден­тификация населения с ямочно-гребенчатой керамикой.

Население следующего, энеолитического этапа в Карелии, использовавшее кера­мику с примесью асбеста и органики, видимо, тоже генетически не связано с волжско-приуральским. Скорее, оно распространялось с запада на восток и, судя по янтарным и сланцевым изделиям, испытало балтийское влияние.

В бронзовом веке в Карелии, как и во всей северо-западной части лесной полосы России, а также в восточной Прибалтике и восточной Фенноскандии, распространилась культура сетчатой керамики. Многие исследователи ее традиционно связывали с финно-угорским населением. Но, как выясняется, носителей и этой культуры вряд ли можно считать собственно уральскими финно-уграми - представителями уральских языков. Они - лишь один из компонентов в последующем формировании западных финно-угорских культур и этносов.

Особо значимым для древней Карелии явлением стало формирование с VIII в. до н.э. в лесной зоне европейской части России, к северу от Волги и в Приуралье ананьинской культурной общности. На основе смешения ананьинской культуры с культу­рой сетчатой керамики в середине - второй половине I тысячелетия до н.э. в Карелии и к западу от нее распространяются местные культуры железного века - позднекаргопольская, лууконсаари, прибеломорская и "арктическая". Они имеют смешанный, гибридный характер. М. Г. Косменко и рассматривает их как первичные, исходные финно-угорские древности в Карелии, в которых впервые так отчетливо и ярко вы­ступает уральский компонент. Примерно в то же время в западной части ареала ананьинского пласта древностей формируется древнесаамский этнос, а на юго-западном пограничье - прибалтийские финны²¹.

В первый и последний раз четко выраженный процесс распространения культуры с явно уральскими чертами протекал на территории Карелии в железном веке. Гово­рить о множественности волн финно-угорского населения на запад в доисторический период нет оснований. Проблема происхождения и исторической глубины различ­ных элементов традиционной культуры, языка, расовых особенностей западных финно-угров, весьма подвижных и изменчивых, требует специального рассмотрения. Доказанным можно считать лишь участие субстратных этносов в их формировании.

Распространение языка уральского происхождения, объединяющего народы ураль­ской языковой семьи, стало центральным событием в истории западных финно-угров. На вопрос, когда это произошло, сами лингвисты отвечают по-разному. Одни относят их появление в восточной Прибалтике к I тысячелетию до н.э.; другие - по меньшей мере ко II тысячелетию до н.э. и даже ко второй половине III тысячелетия до н.э., ссылаясь на балтийские заимствования и считая культуры с гребенчато-ямочной керамикой финно-угорскими. Но этот тезис остается недоказанным. Проникновение на запад финно-угорских языков, скорее всего, шло с востока однократно и связано с самой поздней культурой уральско-поволжского происхождения - ананьинской. А контакты их с балтами можно относить примерно к V в. до н.э., с германцами - к рубежу нашей эры.

В бассейне верхней Волги ананьинская культура соприкасалась с дьяковской, со­держащей балтийские элементы, а в восточной и северной Фенноскандии испытала влияние северных германских культур. В целом финно-волжский этап развития язы­ка и культуры ананьинского пласта был относительно коротким. Уже в первой поло­вине I тысячелетия до н.э. первоначально единый финно-саамский массив распался на собственно саамов и прибалто-финнов. Таким образом получается, что финно-угорский этнос сформировался в Карелии только в железном веке в процессе распро­странения гибридной культуры, содержащей элементы ананьинской культуры При­камья и Среднего Поволжья.

Более конкретную этноязыковую принадлежность древних культур Карелии по­могают установить данные "археологии языка" - топонимики. На территории Ка­релии выделяются три основных пласта субстратной дорусской топонимии: прибал­тийско-финский, саамский и древний. Иногда этот последний пласт обозначают как "волжский" или "волгоокский". Он прослеживается на обширной территории в центре и на севере Русской равнины, а также на востоке Фенноскандии, включая Каре­лию. По-видимому, волжский пласт соотносится с древностями позднего бронзового века с сетчатой керамикой, которые вошли в состав более поздних культур железного века. "Волжскую" топонимию можно рассматривать как следы одного из главных этнических компонентов в сложении западных финно-угорских этносов - и волжско-финских, и прибалтийско-финско-саамских. На территории Карелии зафикси­ровано много "волжских", скорее всего еще дофинно-угорских топонимов. Они рас­пространены в восточной части бассейна Онежского озера, севернее и западнее.

Широко представлена и саамская топонимия. Саамские названия распространя­ются на восток вплоть до р. Печоры, есть они и на Вычегде, на юге доходят до верхней Волги, часто встречаются между Приладожьем и Белозерьем. Доказано, что этот саамский пласт на севере России непосредственно предшествует прибалтийско-фин­ской, а в восточных районах его ареала - пермской топонимии. Происхождение саа­мов остается не вполне ясным. Одни видели в них потомков древнего арктического народа (протосаамов), позднее воспринявших финно-угорский язык. Другие прини­мали за потомков самодийцев или древних уральцев. А. Э. Итконен вовсе исключает древний компонент и рассматривает саамский язык как развитие одного из диалек­тов раннего праприбалтийско-финско-саамского языка. К истине, видимо, прибли­зит сравнительное изучение данных археологии и саамской топонимии, которая скла­дывалась в течение длительного периода. Своими истоками она, скорее всего, восходит ко времени существования единой прибалтийско-финско-саамской общности, фор­мирующейся в железном веке примерно с середины I тысячелетия до н.э. на базе куль­тур ананьинского типа и распространяется в основном из Поволжья через Белозерье, Онежский бассейн и далее на запад и север Фенноскандии²².

Прибалтийско-финско-саамская языковая общность, по предположению линг­вистов, в I тысячелетии до н.э. распалась на предков прибалто-финнов и саамов. При­балтийско-финская языковая общность складывалась на территории, примыкающей к Финскому заливу. А прасаамская языковая стадия (I тысячелетие до н.э. - VIII в. н.э.) связана с Заволочьем и Межозерьем (территорией между Ладожским, Онежским и Белым озерами), Карелией и Финляндией. В первой половине I тысячелетия н.э. произошло деление на северный и южный прадиалекты. Южный затем был поглощен языком предков финнов²³.

Бескерамические комплексы Карелии X-XIV вв., видимо, тоже принадлежат со­здателям поздних форм саамской топонимии. Более ранние ее проявления известны в бассейне Онежского озера и в Беломорье и, скорее всего, восходят к местным культу­рам эпохи железа. Средневековая культура саамов на территории Финляндии тоже представлена комплексами без глиняной посуды.

Топонимика не фиксирует следов массового продвижения носителей древних уральских языков на запад лесной зоны. Тем не менее какой-то общеуральский ком­понент в составе волжского и, возможно, саамского топонимического пластов все же ощущается. Появление топонимов с "уральскими суффиксами" происходит не ранее середины I тысячелетия до н.э. Позднее в Карелии и соседних областях отчетливо выраженных следов распространения восточных культур уже не наблюдается²⁴.

Уверенно с археологическим материалом можно идентифицировать карело-вепс­ский слой субстратных названий. В целом же прибалтийско-финские названия про­стираются гораздо дальше на восток, включая восточные районы Заволочья, бассейн рек Вычегды, Выми, Мезени, низовья р. Печоры. Эти топонимы распространялись с запада на восток и перекрывают пермскую гидронимию.

Культура западного типа представлена на восточном побережье Онежского озера и оз. Водлозеро небольшой серией раннесредневековых поселений X-XI вв. н.э., обнаруживающих близкое сходство с культурой приладожских курганов. Это население и могло породить в юго-восточной Карелии прибалтийско-финскую топонимию. Но данный культурный пласт сравнительно маломощный и формировался в течение короткого времени. Скорее всего раннесредневековые поселения Обонежья принадлежала древним вепсам. В формировании восточных групп вепсов в раннем средневековье приняли участие и саамы. В восточной части бассейна Онежского озера уже с него средневековья преобладал древнерусский этнический компонент²⁵. Следующий, средневековый этап истории Карелии связан с прибалтийско-финскими и русским народами.