Этнические сдвиги
На территории Карелии конца XV-XVII вв. проживали народы и группы различной этнической принадлежности. Корельская земля (Корельский уезд и Лопские погосты) были заселены по преимуществу карелами. В городе Кореле и торговом рядке Сванском Волочке проживало и какое-то количество русских жителей. Возможно, небольшое число русских имелось в поместьях русских помещиков Передней Корелы. Но следует помнить, что последние получали в поместья волости, сформировавшиеся еще в новгородское время, с действующей там общинной организацией местного карельского населения.
Со второй половины XVI в. карелы стали заселять северные земли вдоль границы со Швецией, опираясь, очевидно, на свой "плацдарм" в Ребольской волости. Поэтому и в XVII в. эта самая южная часть Кольского уезда называлась Ребольскими волостями и включала погосты - селения с церквами или часовнями: Реболы, Ровкулы, Кимасозеро, Лувозеро, Мандозеро, Бабью Губу, Кондуксу, Костомуксу, Вокнаволок, Войницу, Муномалакшу, Рогозеро и Елетьозеро. К 1680 г. в них уже имелось 343 крестьянских двора98 .
С новгородских времен в Онежско-Ладожском межозерье жили вепсы. Туда же переселялись карелы из Корельского уезда. В этих местах, кроме районов Ладвы- Шелтозера и истоков Свири, остававшихся вепсскими, активно проходил процесс этнического слияния корелы и веси. К XVIII в. в восточном Приладожье, на Олонецкой равнине потомки пришлых карелов численно преобладали; здесь образовалась этническая группа карелов-ливвиков. В лучше освоенном вепсами западном Прионежье складывалась общность карелов-людиков, по своему языку более близких к вепсам, чем ливвики99 .
Центром формирования людиков служил Шуйский погост. С этим погостом на юге граничила Святозерская волость Важинского погоста, на западе - Сямозерская волость Олонецкого погоста, а на востоке его деревни чередовались с поселениями Кижского погоста на устье р. Суны и в Кондопоге, где стояла общая для шуян и ки-жан Успенская церковь. Данные районы также входили в область этногенеза люди-ков. В начале XX в. на территории бывшего Кижского погоста В.И. Срезневский обнаружил рукопись с фрагментом заклинания, записанного скорописью первой половины XVII в. Лингвистический анализ показал, что язык источника представляет собой исчезнувший ныне диалект, переходный между собственно вепсским языком и современным людиковским диалектом карельского языка.
Материалы первой переписи дворцовых Заонежских погостов 1584/85 г. и их "письма" 1610-х гг. указывают на отсутствие у Шуйского погоста точного разграничения с землями смежных Олонецкого, Важинского и Кижского погостов. Писцы отметили, что леса по общим границам всех четырех погостов находились в совместной, неразделенной собственности их жителей100. Такое положение могло иметь место лишь в том случае, если местное население было тесно связано между собой общинно-родовыми узами. Следовательно, проживавшие тут потомки веси (формирующиеся люди-ки и отчасти, на Сямозере, ливвики) сохранили за собой старинные права на использование земель по всей территории проживания предков: от Сямозера- на западе, Святозера и верховьев р. Важинки - на юге, и по западную часть Кижского погоста - на востоке.
Этно-демографические процессы в Онежско-Ладожском межозерье привели к административным изменениям уже на рубеже XVI-XVII вв. По жалобам местных жителей о несправедливой, по их словам, раскладке податей старостами Олонецкого, Важинского и Оштинского погостов, правительство образовало внутри этих погостов особые волостки-выставки Сямозеро, Святозеро и Шимозеро. Смысл реформы заключался в передаче всех дел в рамках системы местного самоуправления в руки избранных властей этих волосток. Старостам же погостов на Олонце, в Важинах и Оште отныне запрещалось вмешиваться в управление выставками.
Шимозеро заселяли вепсы. Уже в новгородское время они имели приход св. Георгия, отдельный от Никольского прихода русских жителей Ошты. С образованием, по их просьбе, между 1607-1610 гг. Шимозерской выставки они обрели самостоятельность и в рамках системы местного самоуправления России. Схожие причины привели к учреждению Святозерской и Сямозерской выставок, но тут Москва пошла навстречу людикам, отделив их на Святозере от русского Важинского погоста на Свири, а на Сямозере - от центрального Олонецкого района формирования ливвиков101.
На севере Карелии кроме карелов проживали саами. Их древнюю территорию русские источники называли "Лопью дикою и лешею" (то есть землями кочевавших и осевших по лесам саами). Так обобщенно иногда именовалась и вся северная половина Корельской земли, в том числе и Беломорье. Например, Иван III и Иван IV единообразно завещали наследникам "Корелскую землю всю... и с Лопью лешею и с дикою Лопью". Традиция устояла и в XVII в.: в "Книге Большому чертежу" (официальном дорожнике 1627 г. и его последующих редакциях) Кольское и западно-беломорское побережье слыло Лопским берегом, а находившиеся здесь погосты-места (Кемь, Кереть и др.) - лопскими. Лопскими же, или Дикой Лопью назывались заселенные по преимуществу карелами погосты северной половины Корельской земли. Поэтому в XVI-XVII вв. население северной Карелии именовало себя лоплянами (лопянами)'02.
Собственно саами источники XVI-XVII вв. называли: в единственном числе - "лопин", во множественном - "лопины", а собирательно - "лопь" и "лопари". Материалы конца XVI в. зафиксировали страшное опустошение среди саами, произведенное шведами. Так, Дозорная книга Лопских погостов 1597 г. отметила лишь 5 семей лопинов в северном Панозерском погосте, разъяснив, что жившие тут ранее 33 тяглеца-саами были убиты или пленены вторгнувшимися сюда в очередной раз шведами в 1585/86 г. Трагедия произошла и в Кемской волости. Ее Отдельная книга 1591 г. засвидетельствовала, что 42 семьи лукозерских лопарей, живших на Топозере, в Кестеньге и у других озер и рек волости, были "побиты и в полон пойманы, а иные розно розбрелись от немецкие войны". В самой северной в Карелии Керетской волости писцовая документация середины XVI в. указала на существование только одного саамского двора в лесу. И все же саами остались проживать на севере Карелии, в том числе в Ребольской волости. Тут в 1620/21 г. местные саами выплачивали налоги со своих волосток у Роккулы и Ребол. К 1680 г. брались подати и с восьми погостов-селений "Лешей Лопи крещеных и некрещеных лопарей" на Пяозере, Шомбе и в других местах северной Карелии103.
Русские, осваивавшие под водительством новгородских бояр Посвирье, южное, восточное и северное побережье Онежского озера, в "московское время" продолжали селиться на данных территориях. Но в западном Беломорье, на Карельском берегу освоение ими промысловых богатств привело к образованию поначалу смешанных русско-карельских общин. Вместе с жителями южного побережья Онежской губы Белого моря эти общины положили начало поморам. Обладая промыслово-морским укладом хозяйственной деятельности, своим наречием и другими самобытными чертами культуры, поморы стали особым субэтносом русских.
Понятие Поморье, то есть "земли по морю", "у моря", бытовало среди карелов на Карельском берегу и в XV в. Один из частноправовых актов "детей корельских" на данные земли гласил: "Се купи ... землю и воду на Поморьи" (не позднее 1459 г.). В царских грамотах конца XVI в. Поморьем назывались уже все волости западного Беломорья - от Колы, Варзуги и Умбы на севере до Нюхчи, Унежмы и устья реки Онеги на юге.
Жителей поморских волостей русские источники только с середины XVI в. стали именовать поморцами и поморянами (термин "помор" тогда еще не существовал). Еще в 1530 г. Василий III слал свою "Жалованную грамоту" "лопянам Кеми и Шуи реки", - но уже в грамоте Ивана IV в Каргополь 1546 г. указаны поморцы, торговавшие солью на устье Онеги. Свидетелями "мировой" сумлян и шуеречан 1556/57 г. выступали, в числе прочих, два поморца из Кеми и Шуи, а в 1572 г. поморцем же звал себя житель Сумы. В 1565 г. царь Иван Грозный называл жителя Керети поморцем и поморянином; керетчане с кандалакшанами слыли поморцами и в 1580-1581 гг.104 Следовательно, со второй половины XVI в. термины "поморцы", "Поморье", "поморские волости" обозначали население и побережье западного Беломорья. Таким образом, в середине XVI в. происходило этническое обособление населения Карельского берега от лопян-карелов материковых Лопских погостов.
Отмеченный ранее быстрый рост населения Поморья и начало разделения некогда единых промысловых луковладений именно в середине XVI в. и отображает процесс активного закрепления русских на Карельском берегу и складывания тут поморских общин. Собственно поморские волости Карелии, однако, даже в начале XX в. представляли собой очень узкую полосу земель с цепочкой прибрежных селений; к западу, уже в 20-40 км в глубь берега, начинались земли карельских волостей.
Начало этнического становления поморов совпадает по времени с их церковноприходской организацией под руководством Соловецкого монастыря. Получив от Москвы небольшие вотчины в Суме, Колежме, Вирме и на устье Выга, в каждой из них монастырь поставил на свои средства церкви, учредив тем самым приходы105. Жившие тут и пришедшие сюда русские и карелы объединялись в единые церковные общины, что безусловно способствовало этническому становлению поморов. Поэтому стоявший у самых истоков зарождения поморского субэтноса Соловецкий монастырь поморы Западного Беломорья считали "своим".