Вассалитет Карельской земли и противодействие шведской агрессии
Утвердив полный суверенитет Новгорода над Ладогой, князья-наместники прибрали к рукам и налоги с корелы. "Сага о короле Хаконе, сыне Хакона" (1277 г.) свидетельствует, что карелы издавна выплачивали дань "конунгу Хольмгардов" (новгородскому князю). Древнейшей единицей налогообложения служил лук - мера податей, существовавшая по всему новгородскому Северу.
Лук - главное оружие охоты на пушного зверя. А лук как единица налогообложения отражал физическую возможность охотника добыть пушнину и выплатить соответствующую подать. Именно в таком смысле употреблен данный термин в строках русско-норвежского договора о границе середины XIII в.: "...Брать... не более пяти серых шкурок с каждого лука". О том, что луковое налогообложение было установлено на землях карелов, говорит и факт сохранения этой меры податей в карельских районах Саволакса и Западной Карелии Шведского королевства (то есть после передачи ему этих земель по Ореховецкому новгородско-шведскому миру 1323 г.). Тут луком-налогоплательщиком ("jousi") назывался каждый взрослый мужчина-крестьянин, способный владеть луком-оружием62.
Луковое налогообложение также сохранялось во всей Задней Кореле и в Лопских погостах (северной половине русской Карелии) еще в XVI в. К одному луку приравнивали хозяйство взрослого мужчины - главы семьи (или вдовы). Действительно, мало поддававшаяся точному учету хозяйственная деятельность на обширной территории препятствовала применению более строгой новгородской налоговой единицы обжы, связанной с ведением пашенного земледелия и домашнего животноводства непосредственно в пределах деревни и ее ближайших окрестностей. Тем не менее, в XV в. обежный счет налогам существовал уже повсюду в Передней Кореле63. Но социально-экономические успехи ее жителей в немалой степени зависели от эволюции системы управления.
В XI-XIII вв. Карельский перешеек и западное Приладожье не входили прямо в основную территорию Новгородской земли. Отношения этнически определявшихся корелы и ижоры с Новгородом являлись, видимо, союзнически-конфедеративными. Так, "Слово о погибели Русской земли" (середина XIII в.), перечислив пограничные с русскими княжествами народы, назвала и карелов: "...от немець до корелы, от корелы до Устьюга...". Договор Новгорода с ганзейскими Готским берегом и Любеком (1259-1263 гг.) слагал с новгородцев ответственность за безопасность ганзейских купцов в земле карелов64. Знаком новгородского присутствия служила дань, а союзные связи диктовались сложной военно-политической обстановкой в Балтийском регионе Европы и совпадением интересов Новгорода и карелов на Севере.
Первые века II тысячелетия характеризовались активной экспансией государств Северной Европы. В частности, Новгород осваивал не только приполярные пространства, но и территорию, которую ныне занимает Финляндия. С запада, навстречу новгородцам, шел поток шведской экспансии. Новгород наложил дань на корелу и финнскую народность емь (hame), а шведы в 1140-е гг. вторглись на юго-запад Финляндии и в результате крестового похода покорили другую финскую народность сумь (suomi). Они же в середине XIII в. совершили крестоносное завоевание еми, что вызвало активное противоборство Новгорода. Неудовлетворившись достигнутым, в конце XIII в. Швеция выступила военной мощью на земли корелы и ижоры.
У народности корелы завершался переход от первобытного общества к классовому. Уже на стадии военной демократии особое место занимала война, участием в которой добывалось богатство и повышался социальный статус общинника. Жизнь в неспокойном пограничье, между двумя соперничавшими государствами, приводила к быстрому вовлечению корелы в орбиту внешней и военной политики Новгорода. То же самое можно сказать и о еми, с той лишь разницей, что в конечном итоге она выбрала сторону Швеции. Условная граница между двумя народами проходила по линии: р. Кюмийоки - Настола - Хейнола - Миккели65. Будучи втянутыми в государственную политику обеих держав, корела и емь стали враждовать, что еще более осложняло военно-политическую обстановку.
Впервые русские летописи сообщили о Кореле под 1143 г., когда ее воины совершили морской набег по Финскому заливу на земли еми. В предыдущий 1142 г. емь напала на Приладожье, а шведы совершили неудачное нападение на торговые корабли новгородцев. Очевидна взаимосвязь этих событий. Но вскоре, в 1149/50 г. карелы приняли активное участие уже и во внутренних делах Руси: на стороне Новгорода вместе с его войсками и псковичами они выступили "за обиду новгородскую" против суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукова66.
Между тем обстановка на Балтике продолжала накаляться. В 1155 г. шведы завоевали сумь, построив на месте новгородской торговой фактории крепость Або (Турку). В 1164 г. шведы на 55 судах-шнеках подошли к г. Ладоге и осадили его крепость. Не сумев взять ее, они отступили на земли веси, но на р. Вороной были разбиты новгородским князем Святославом. Вскоре в Финляндии появился шведский епископ-миссионер Рудольф - глава местной государственной администрации. В ответ в 1178 г. Новгород направил корелу к Або, и епископ был убит.
Следующим убитым карелами шведским "князем церкви" оказался архиепископ Упсальский Ион. Это произошло в 1187 г. во время беспрецедентного нападения корелы на политический и торговый центр Швеции Сигтуну на озере Мелар. Город полностью сгорел, карелы возвратились с богатой добычей.
Несомненно, за дерзким налетом стоял Новгород, карелы же выступали его прямыми представителями и союзниками в сфере внешней политики. Новгородские бояре имели свой интерес на Балтике - им нужен был доходный торговый путь без посредников в ганзейскую Германию, с безопасными стоянками на южном побережье Финляндии, путь, которым шведы, в свою очередь, стремились овладеть и стать посредниками между Новгородом и Ганзой67.
Осложнение обстановки заставило Новгород более решительно проявить свое присутствие в землях пограничной Корелы. С этой целью в 1227 г. было проведено массовое крещение карелов. Вероятно, примерно тогда же произошло крещение по православному обряду и других данников Новгорода - еми. Ранее Новгород крестил часть эстонцев (1208 г.). Идею сочетания светской власти с христианизацией Новгород мог позаимствовать у своих соседей - немецких рыцарей в Прибалтике. Но русское крещение проводилось в более мягкой форме. Археологи находят, что присутствие христианских вещей и украшений (нательных крестиков, карельских фибул с выгравированным крестом и подвесок в виде креста) в захоронениях корелы наблюдается именно с этого времени, но ориентировка могил по сторонам света и некоторый погребальный инвентарь продолжали древние традиции местного населения.
Карелов крестили при новгородском князе Ярославе Всеволодовиче, что отражено на страницах летописи и подчеркивает тем самым государственный,, политический характер крещения. Крестилось большинство карелов, видимо, проживавших на Карельском перешейке и по границе с емью, вплоть до области Саво (Саволакс, Савилахти)68.
Крещение означало и скорое появление на землях корелы структуры погостов. По новгородскому государственному обычаю церкви стояли в центрах погостов - сельских судебно-фискальных округов. Процесс создания внутреннего административно-территориального деления уже к концу века имел успех. Известно, что на рубеже XIII-XIV вв. существовали три погоста в западной, порубежной части Корелы: Яяски, Эюряпяя и Савилахти, границы которых были четко определены; Ореховец-кий мирный договор 1323 г. впервые указал и официальное название новой административной области Новгородского государства - Корельская земля. Не составляя ни одну из девяти областных тысяч, земля корелы напрямую вошла в состав "всей волости Новгородской" (1270/71 г.), так же как Псковская и Двинская земли, Великие Луки, Торжок и Волок Дамский69.
Все не входившие в структуру тьмы земли имели собственные феодальные корпорации. И напротив, в областях-тысячах, как и в самом Новгороде, первые роли играло сильнейшее новгородское боярство. Выявляется четкий критерий административного разделения на тысячи и окраинные земли: в тысячах единолично заправляли бояре Новгорода, а на окраинах они делили власть с местной феодально-вотчинной аристократией. Принадлежность Корельской земли ко второй группе административных единиц еще раз доказывает наличие у карелов своих влиятельных феодалов. Феодализация же веси не достигла таких вершин, и Обонежье составляло одну из тысяч.
Передняя Корела, с центром в г. Кореле, насчитывала три погоста: Воскресенский Городенский, Михайловский Сакульский и Васильевский Ровдужский. Задняя Корела объединяла четыре погоста: к северу от Вуоксы лежали земли Богородицкого Кирьяжского погоста, за ним располагался Никольский Сердовольский, еще к северу - Ильинский Иломанский, а к востоку - Воскресенский Соломенский погосты.
Между XIII и XV вв. состав и количество погостов менялись. Так, в одной из берестяных грамот рубежа XIV-XV вв. и в летописи за 1396/97 г. упомянуты Кирь-яжский ("Кюрьескыи") и Кюлолакшский ("Кюлоласкыи") погосты и говорится о нападении на них шведов, сжегших там одну церковь. Между тем, в Писцовой книге Корельского уезда 1500 г. назван Кирьяжский погост с церковью св. Николая, а деревни в Кюлолакше (без своей церкви) входили уже в его состав70.
В XIV-XV в. происходило разграничение на погосты и в северной половине Корельской земли - бассейнах рек Чирка-Кемь, Кемь и на Карельском берегу Белого моря. Местные владения "пяти родов корельских детей" постепенно приобретали вид, схожий с землями Задней Корелы. Одно из первых известных описаний этой территории относится к 1597 г. Тогда группа северокарельских погостов называлась Лопскими погостами и включала в себя (с юга на север): Никольский Линдозерский, Пречистинский Семчезерский, Спасский Селецкий, Никольский Паданский, Спасский Ругозерский, Ильинский Шуеозерский и Ильинский Панозерский погосты. На беломорском побережье находились Никольская Шуерецкая и Успенская Кемская волости. Начало формирования всех их относится к новгородскому периоду истории Карелии.
Так, судя по описанию 1597 г., в Линдозерском и Селецком погостах, граничивших с Задней Корелой, существовало деление на перевары. Центры Селецкого же и Семчезерского погостов распадались на концы. На концы делился сам Новгород, а на селе такое деление переносилось на волости - там концом именовалась административная совокупность деревень71 . Административное оформление земель Севера шло тем успешнее, чем активнее проводилась крестьянская колонизация края.
Более конкретно достигнутые успехи фиксирует достоверное предание (фактически - показания под присягой) уроженца Поросозерской волости Лариона Алексеева, записанное в 1620 г. Он свидетельствовал, что на месте будущей Поросозерской (по источникам тех лет - Порозерской) волости Селецкого погоста еще к середине XV в. стоял "черный лес" - лесные угодья, принадлежащие государству, в которых промышлял беспашенный лоплянин (житель Лопских погостов) по имени-прозвищу Пор. К нему подселились три крестьянина - Нестор, Григорий Тужил и Григорий Пахкуев сын Ускин, поднявшие целину и разделившие земли на три части - "тому болши полуторосот лет". В честь первопоселенца они назвали это место Пором, а озеро - Порозером. Новгороду же крестьяне стали выплачивать дань. Около 1470 г. они отдали вкладом свои земли Валаамскому монастырю, продолжая платить налоги государству. И лишь после 1478 г. валаамский игумен испросил в Москве право взимать государственные подати в казну обители "на темьян да на ладан"72. Таким образом, предание свидетельствует о строгой зависимости государственного оформления территории на уровне погоста, прежде всего в налогообложении, от сельскохозяйственного освоения.
Одновременно предание указывает на развитие к 1478 г. монастырского землевладения на Севере. Беломорские частноправовые акты "детей корельских" также сообщают о начале складывания крупных монастырских вотчин как раз перед падением новгородской независимости и сразу после 1478 г. Данная чисто политическая причина передачи карелами своих земель в монастыри переплеталась с собственно религиозными мотивами массовых вкладов в северные обители.
Известно, что в России пользовались греческими пасхалиями (расчетами по годам празднования дня Пасхи и других церковных поминаний), которые были составлены до 7000-го года "от сотворения мира" (1591/92 г. от Рождества Христова). В связи с этим во всех слоях общества распространилось мистическое поверье, что в этом году наступит конец света и начнется страшный суд и, поэтому, пока не поздно, следует совершать богоугодные дела73. Одним из таких благих дел, по убеждению современников, и являлась передача своих земель в пользу монастырей.
Церковно-религиозные мотивы поведения людей средневековья нельзя сбрасывать со счетов. Первоначально, уже при крещении корелы, именно административно-территориальная разбивка Корельской земли на погосты-приходы создавала условия для управления, и власть Новгорода могла осуществляться лишь на церковно-административном уровне - Домом св. Софии. Более надежная система управления создавалась позже, с середины XIII в., при обострении противостояния Новгорода со Швецией и немецким Орденом и в условиях зависимости от Золотой Орды.
Шведские и немецкие рыцари попытались воспользоваться благоприятной для них военно-политической ситуацией. С 1238 г. последовал ряд шведских походов на емь, завершившихся ее завоеванием в середине века. В 1240 г. шведы, а в 1240-1242 гг. немцы военным путем попытались установить свою власть на северо-западе Новгородской земли, но были разбиты войсками Новгорода под командованием князя Александра Ярославича в Невской битве и Ледовом побоище. В тяжелейшем Раковорском сражении 1268 г. Новгород на длительное время положил конец притязаниям Ордена.
В военном противостоянии участвовали и карелы. Они ходили с князем Александром освобождать южное побережье Финского залива от немцев (1241/42 г.) и помогали восставшей против шведов еми, вынудив главу шведской администрации епископа Томаса бежать оттуда в 1245 г. "из страха перед русскими и карелами" ("Хроника Юстена"). Когда шведы в результате крестового похода восстановили свою власть в южной Финляндии и окончательно покорили емь, великий князь Александр Невский прошел там опустошительным рейдом (1256/57 г.). Судя по тексту папской буллы 1257 г., карелы являлись главными исполнителями этой военно-политической акции, в результате которой шведы отказались от вторжений на Русь на три десятилетия, залечивая раны в Финляндии74.
Подход шведской границы вплотную к новгородским рубежам заставил Новгород задуматься о своей по существу номинальной власти над конфедератами-карелами. Но вечевая республика действовала осторожно. В 1269 г. новгородский князь Ярослав Ярославович собрал огромное войско в поход на Орден. Немцы, только что потерпевшие жесточайшее поражение под Раковором, выслали посольство и заключили с Новгородом мир "по всей воле новгородской". Армия осталась без добычи, и князь решил направить ее на прямое и безоговорочное подчинение карелов. Новгородцы с трудом отговорили его от похода. Видимо, они вели переговоры с корелой и заставили верхи карельского общества, под угрозой княжеского вторжения, признать вассалитет своей земли Новгороду на новых условиях. Поэтому под следующим 1270/71 г. летопись впервые упомянула землю корелы в составе "всей волости Новгородской" - тогда карельские воины помогали уже новгородцам в изгнании самого князя Ярослава с новгородского княжения75.
Новый тип вассалитета не ограничивался военно-политическим подчинением. Он с необходимостью включал присутствие новгородских властей и экономическое (вотчинное) вторжение на земли карелов. По всей вероятности, знать корелы решила освободиться от такой явной власти Новгорода сразу же после попытки изгнания князя Ярослава Ярославовича. Тем более, что шведы, занятые в Финляндии, не нарушали спокойствия на границе. Но теперь сепаратные стремления карелов встретили жесткий отпор со стороны и нового князя, и новгородского боярства. Под 1277/78 г. летописи сообщают, что князь Дмитрий Александрович с новгородцами и со всей Ростово-Суздальской землею "казни корелу и вся землю их на щит"76.
Боярская республика успела установить в Кореле твердую власть перед самым началом новой волны шведской агрессии на Русь. В 1283 г. шведы на судах пришли в Ладожское озеро, ограбили обонежских купцов и попытались наложить дань на карелов, но потерпели поражение от ладожан. 1292/93 г. принес новые вторжения: новгородцев на земли еми, а шведов - в корелу и ижору; русские возвратились "вси здрави", шведы же были частью истреблены, частью пленены карелами и ижорцами77. Тогда Швеция приступила к методичному завоеванию Карелии с помощью новой крестоносной агрессии.
Крестовый поход возглавил правитель Швеции Тюргильс Кнутсон. Его войска в 1293 г. захватили устье Вуоксы на Финском заливе и возвели на острове при ее впадении в море крепость Выборг. Отсюда они совершили походы в глубь Корельской земли и завоевали три ее западных погоста. В 1295 г. шведы появились и на другом, ладожском, устье Вуоксы и взяли карельское укрепление Кякисалми (Кукушкин пролив), построив там Кексгольм. Реакция Новгорода оказалась незамедлительной. В 1295/96 г. новгородцы возвратили себе контроль над Кякисалми, разрушили шведскую крепость и расправились с ее гарнизоном во главе с комендантом Сигге Лаке ("воеводой Сигом")78.
1300 г. вновь принес победу шведам. Они заняли устье Невы и возвели там каменную крепость Ландскрону ("Венец земли"). Скорая попытка русских отбить потерю провалилась. По надменному замечанию автора "Хроники Эрика", местным жителям оставался выбор: покориться или бежать. Но в следующем 1301/02 г. великий князь Андрей Александрович собрал войска, в том числе карелов, взял Ландскрону штурмом и, пленив остаток гарнизона, разрушил крепость. Укрепляя позиции, вечевая республика построила свои крепости в Корельской земле - города Корелу и Ти-верск (1310 г.), а в 1323 г. в Ижоре - крепость Орешек на острове в истоке Невы. Другим важнейшим шагом Новгорода явилось учреждение в Кореле наместничества; города Корела и Тиверск стали пригородами самого Новгорода.
Наместником в Корелу Новгород отправил князя Бориса Константиновича из тверской ветви русских князей, которые в начале XIII в. возглавляли великое княжение. Условием содержания наместника являлось кормление, при котором ему шел доход в виде подати-корма с населения кормленых волостей, судебные пошлины и ряд других поступлений. Но жители и их земля оставались в государственной принадлежности. Князь Борис оказался плохим, своекорыстным наместником. Он купил несколько сел в Кореле, чем и отвратил ее знать от Новгорода: "а он Корелу всю истерял и за немце загонил" (заставил симпатизировать шведам), - жаловались в 1304-1305 гг. новгородцы великому князю Михаилу Ярославовичу на незадачливого наместника79.
Последствия недальновидной политики и, видимо, более глубокие противоречия, связанные с проникновением Новгорода на земли корелы, вылились в восстание 1314/15 г. Карелы перебили русских городчан и впустили в город шведов. Подавлял выступление новгородский наместник Федор с войсками: шведы и изменники были убиты, а г. Корела возвращен под власть Новгорода.
Дальнейшие обоюдные нападения Швеции и Новгорода на земли друг друга не принесли заметного успеха ни одной из сторон (новгородцы взяли Або, но не закрепились в юго-западной Финляндии, шведы безуспешно осаждали г. Корелу). К тому же и Швеция, и Новгород испытывали серьезные внутриполитические потрясения вследствие войн соответственно за королевский и великокняжеский престолы своих стран.
В сложившейся обстановке в 1323 г. оба государства заключили между собой мирный договор в городе Орешке. По условиям Ореховецкого мира Швеция сохранила за собой завоеванные три западно-карельских погоста. Возникла новая граница, разделившая карелов на две части. В будущем разграничение не раз заставляло их выступать с оружием в руках друг против друга в соответствии с политикой своих государств и в защиту собственных владений. Западные карелы стали одной из ветвей современной финской нации, а восточные образовали нынешнее карельское население Карелии и Тверской области. Сама же пограничная линия исходила из Финского залива по р. Сестре к Вуоксе, затем шла на север до Сяркилахти на Сайменских озерах, потом сворачивала на северо-запад и, отдавая Швеции область Саво, по бассейну р. Пюхяйоки доходила до Ботнического залива, продолжалась морем к устью и по р. Кемийоки, отделяя новгородскую часть Лапландии от шведской. В Приботнии за восточными карелами оставался торговый путь по р. Пюхяйоки80.
Шведы предприняли новое (и снова безуспешное) наступление на русскую часть Карелии в середине XIV в. В 1396/97 г. наместник Корелы князь Константин Иванович Белозерский также воевал против вторгнувшихся шведов. В 1410 г. шведам удалось сжечь крепость Тиверск. Но в целом крупные наступательные операции обеих сторон прекратились. Так с 1410-х гг., после трех веков войн, наступил сравнительно мирный период развития Карелии, как ее западной части, так и восточной, продолжавшийся до конца XV в.
"Хроника Эрика" признавала, что твердая власть боярской республики над Корелой объяснялась тем, что новгородцы "посадили там мудрых и храбрых мужей, чтобы христиане (то есть шведы-католики) не приближались к этому месту"81. Очевидно, мудрость Новгорода заключалась также во включении представителей карельской знати в ряды своей правящей элиты, а также в оставлении за ними большого числа прежних владений на правах феодальных вотчин, но в сочетании с незначительным вотчинным присутствием новгородцев.
Назначения наместников в Корелу продолжалось вплоть до конца новгородской независимости. В XIV-XV вв., когда власть великих князей в Новгородской земле уступала силе республиканских устоев, бояре предпочитали приглашать на кормление в пограничные Корелу, Ижору, Водь, Ладогу и Великие Луки оппозиционных Москве князей - выходцев из Литвы или из русских удельных княжеств. Эти новгородские наместники на окраинах как бы уравновешивали своим присутствием власть великих князей Владимирских и Московских в самом Новгороде.
Стремясь к еще большему политическому и военному контролю за пограничьем, Новгород разделил корельское кормление на две равноценные части. Внутренние районы Задней Корелы и небольшие земли в Передней Кореле он оставил наместникам. По данным Писцовой книги Корельского уезда 1500 г., наместничья доля составляла 119 деревень с 573 дворами (восьмую часть деревень и пятую - сельских дворов). Но вдоль всей границы со Швецией ("на немецком рубеже") в обеих частях корельской земли тянулись волости, отданные вечевой республикой в корм своему архиепископу. К 1478 г. вместе с кормленой же владычной волостью в Соломенском погосте эти владения включали 198 деревень с 577 дворами, или пятую часть всех сельских поселений и дворов Передней и Задней Корелы.
Возможно, разделение Корелы на два кормления произошло в 1419 г., когда архиепископ Симеон ездил по Корельской земле82. Известно, что в результате политической реформы 1410-х гг. в Великом Новгороде образовался своего рода сенат - Господа, пропорционально представленная посадниками и тысяцкими от каждого из концов; ее главой стал архиепископ. Именно в таком качестве владыка и совершил пасторскую поездку в Корелу и поэтому имел полномочия для соответствующего административно-политического решения.
Раскопки 1989-1993 гг. в г. Приозерске (Кореле) принесли открытие: на территории крепости были обнаружены свинцовые печати середины - второй трети XV в. владычного наместника в Корельской земле83. В отличие от наемных наместников-князей, наместники Дома св. Софии являлись прямыми правительственными представителями Великого Новгорода. Они появились на рубеже XIII-XIV вв. и ведали обширнейшей сферой землевладения новгородцев и связями с иностранными государствами, то есть вопросами, непосредственно связанными с государственной безопасностью и устойчивостью власти вечевой республики над окраинными землями. Приграничная Корела, где в XV в. налаживалось мирное общение со старинным шведским противником и существовали достаточно компромиссные отношения местных карельских и пришлых новгородских вотчинников, безусловно подпадала в сферу компетенции владычных наместников, что и доказали археологические раскопки.
Следовательно, Великий Новгород осуществлял надежный государственный надзор за всем карельским приграничьем, независимый от радения приглашенных со стороны наместников. Принципиальное равенство количества налогообложенных дворов в обоих кормлениях (по пятой части от всех сельских дворов Приладожской Корелы) свидетельствует о ревнивом и выдержанном соблюдении баланса интересов между Великим Новгородом и князьями-кормленщиками.
Окраины Корельской земли на Севере также получали государственную поддержку Новгорода в лице его данников и воевод. Когда в середине ХШ в. на широкой линии новгородско-норвежского пограничья ожесточились стычки норвежцев, карелов и саами из-за сбора пушнины, власти обоих государств обнаружили отличное знание обстановки в отдаленной земле. Послы Новгорода и великого князя Александра Невского в Норвегии обсудили конфликт с представителями норвежского короля и "установили они тут же мир между своими данническими землями..." (1250-1251 гг.) Русское посольство возглавлял "рыцарь Микъял", по мнению исследователей, или ладожский (а в 1257-1268 гг. - и новгородский) посадник Михаил Федорович, или новгородский боярин Миша, виднейший политический деятель вечевой республики, родоначальник Мишиничей - боярского клана Неревского конца84.
Раскопки боярских усадеб Мишиничей в Неревском конце Новгорода выявили целый ряд берестяных грамот, посылавшихся из Карелии и Восточной Приботнии в адрес представителей этого рода. По своему содержанию большинство посланий являются отчетами сборщиков даней своим данникам. Поэтому предположение о Мишиничах - изначальных данниках в Кореле - выглядит более вероятным. Должность данника являлась долгосрочной и даже наследственной. Известно также, что в середине XIV в. сын посадника и карельский данник Максим Онцифорович одновременно исполнял обязанности сотского своего конца, то есть входил в правительственный слой Новгорода83.
Таким образом, имело место не просто очень долгое заведование сбором карельских даней одним боярским родом Мишиничей, но в их лице осуществлялся неусыпный правительственный контроль новгородского боярства за положением дел в приграничной Карелии. Не случайно берестяная грамота "господ Вымольцев" из Кирьяжского погоста "Господину Новгороду" (рубеж XIV-XV вв.) о шведских набегах на их земли найдена на одной из усадеб Мишиничей. В ответ правительство направило своего наместника в Кореле князя К.И. Белозерского в поход на шведов, и захватчики были изгнаны86.
Новгородская поддержка была необходима "пяти родам" для удержания своих владений в Восточной Приботнии. Там складывалось тяжелое положение. Еще в середине XIV в. новгородские сборщики даней контролировали эти земли. Но уже тогда туда стали проникать католические священники из Швеции, опиравшиеся не только на государство, но и на западно-карельское население, находившееся под его властью. В устье Оулуйоки шведы взяли карельское укрепление, и Новгород не смог его отбить (1377 г.). Распространяясь далее на восток, экспансия Швеции захватила область Каяни в верховьях Оулуйоки. В XV в. сложилась граница между владениями "пяти родов" и королевством в Финляндии - Каннский рубеж, который остался фактической границей между Россией и Швецией в следующем веке87.
Боярская республика, однако, не упускала возможности грозно заявить о своих правах на Восточную Приботнию. Русские войска приходили туда весь XV в. и требовали с населения дань - вплоть до старой границы по Ореховецкому миру 1323 г. Последний такой поход новгородцы совместно с карелами совершили на р. Ийоки (к северу от Оулуйоки) около 1478 г.: ходили "за обиду детей корелских и на воины своея", то есть для очистки северных территорий от проникавших туда шведов и финских колонистов, наносивших урон давно освоившим те же места карелам, в конечном итоге для удержания этих земель под своей властью88.
Карелы являлись ценными союзниками Новгорода на Севере. Поэтому, когда в конце XIV - в XV вв. бояре создали вотчинный "пояс обороны" в Обонежье от притязаний московских великих князей, им пришлось учесть владетельные права "пяти родов" на Карельском берегу Белого моря. Из нескольких десятков частноправовых актов XV в. лишь в двух документах зафиксирована продажа здешних земель, воды и ловищ детей корельских новгородской знати89. Основные приращения своего землевладения на Беломорье бояре осуществляли южнее устья р. Выг. Выгозерский погост был покрыт густой сетью боярщин, тогда как ни один из сотен источников XVI в., например, не упомянул их бывших вотчин на Карельском берегу, в Кемской и Шуерецкой волостях. Новгород оставил широкий выход к промысловым богатствам Белого моря своим вассалам-союзникам - от устья Выга на юге до Сон-реки (границы Керетской волости) на севере.
Московские притязания на новгородскую независимость вызвали некоторое изменение способа управления на Севере в последнее десятилетие существования Новгородской феодальной республики. Материалы сфрагистики указывают на то, что обширные регионы Подвинья и карельского Беломорья оказались под управлением наместника новгородского архиепископа в Двинской земле. В частности, скрепление его печатью частноправовых актов детей корельских и новгородских бояр узаконивало их сделки на местные владения90
Старания Великого Новгорода по укреплению системы управления не только на Севере, но и по всей Новгородской земле не остановили великого князя Ивана III Васильевича. В результате московского похода 1477-1478 гг. вечевая республика пала. С этого времени Карелия вошла в орбиту общероссийской государственности. Начался новый этап ее истории. Но основные достижения новгородского периода в социально-экономической и государственно-политической областях не забылись. Ростки государственного феодализма, торгово-купеческие связи, обеспечение надежного управления и военной защиты границы получили дальнейшее развитие в следующие века.