Общественно-политическая жизнь в республике (часть 1)

Окончание Великой Отечественной войны вызвало подъем общественного са­мосознания и ожидание перемен к лучшему. Общественная жизнь первых послево­енных лет была пронизана пафосом Победы. 26 июня 1945 г. в Москве состоялся Парад Победы. Мирная жизнь постепенно входила в привычное русло. Население возвращалось из эвакуации, шла демобилизация армии, восстанавливались раз­рушенные города и села.

Победа в Великой Отечественной войне укрепила авторитет Советского госу­дарства и социалистической идеи. Практически сразу после войны были определе­ны основные тенденции внутренней и внешней политики, которые консервировали сложившиеся в довоенных условиях отношения.

Особое место в общественно-политической жизни страны послевоенного перио­да занимала идеология, характерными чертами которой в послевоенный период являлись национально-патриотические мотивы, культ вождя. В республике массо­выми тиражами издавались сочинения Сталина на русском и финском языках, ве­лась широкая пропаганда идей марксизма-ленинизма, преимуществ социалисти­ческого строя. Такой пропагандой занимался большой отряд политинформаторов, пропагандистов, агитаторов. Только агитаторов в 1948 г. насчитывалось свыше 12 тыс. человек. К политической работе в массах были привлечены члены созданно­го в мае 1947 г. республиканского отделения Всесоюзного общества по распростра­нению политических и научных знаний.

Идеологическая деятельность партии, безусловно, мобилизовывала трудящих­ся на решение труднейших задач восстановления и развития народного хозяйства, но в то же время сохранялся жесткий контроль над духовной жизнью общества. Монополия партии на средства массовой информации позволяла дозировать круг сведений, доводящихся до рядовых тружеников. В сентябре 1945 г. СНК КФССР утвердил Положение о Главном управлении по делам литературы и издательств ("Главлит"), которое получило широкие полномочия по запрещению издания и распространения произведений печати, "содержащих материалы и взгляды, направ­ленные против существующего в СССР социалистического строя и политики партии и правительства, разглашающих военные и государственные тайны". Цензура распространялась на деятельность всех газет и журналов, библиотек, музеев, дру­гих учреждений культуры.

В июле 1947 г. была усилена уголовная ответственность за разглашение госу­дарственной тайны и утерю документов, содержащих тайну. Совершенно секрет­ными объявлялись даже такие сведения, как численность населения, количество бра­ков и разводов, планы развития физкультуры и спорта. Ужесточение секретности касалось деятельности партийных органов, различных учреждений и организаций.

Постановлением бюро ЦК КП(б) КФССР от 30 октября 1947 г. вводились письмен­ные обязательства для работников партийных организаций о неразглашении сек­ретных и служебных сведений. Кроме того, в анкете требовалось указать наличие родственников и знакомых, связанных с иностранцами или выехавших за грани­цу. В целях изоляции советских граждан в 1947 г. принимается решение, запреща­вшее браки с иностранными лицами. Подозрительным оставалось отношение к лю­дям, находившимся во время войны на оккупированной территории республики. К "началу 1947 г. на бюро ЦК КП(б) было рассмотрено 111 дел коммунистов, остава­вшихся на оккупированной территории, из них исключено из партии 94 человека¹.

Не претерпела сколько-нибудь значительных изменений политическая система. Ведущей политической силой оставалась партия. Партийная организация респуб­лики быстро восстановила и увеличила свои ряды. Уже к 1949 г. число первичных партийных организаций в Карелии возросло по сравнению с довоенным 1940 г. в 1,5 раза. В конце 1950 г. в республике работало 1500 первичных парторганизаций и кандидатских групп, в которых состояло на учете 17,2 тыс. коммунистов. Возоб­новился регулярный созыв партийных собраний и активов, пленумов партийных комитетов, однако в жизни партии по-прежнему процветали формализм, подмена государственных и хозяйственных органов. Практически отсутствовал принцип выборности, и подавляющее большинство партийных работников было кооптиро­вано в руководящие органы.

С окончанием войны началась перестройка государственного аппарата: изме­нились структура, полномочия, формы и методы деятельности государственных ор­ганов в центре и на местах, были упразднены чрезвычайные и другие органы вла­сти, вызванные потребностями военного времени. Несколько ослабла жесткая централизация управления, восстанавливались нарушавшиеся в годы войны прин­ципы выборности в органы власти на местах.

В феврале 1946 г. состоялись первые послевоенные выборы в Верховный Совет СССР, в феврале 1947 г. - выборы в Верховные Советы республик, а в декабре 1947 г. - в местные Советы депутатов трудящихся. В 24 районных, 12 городских, 3 район­ных Совета г. Петрозаводска, 245 сельских и 17 поселковых Советов республики было избрано 4050 депутатов, из них члены и кандидаты в члены партии составля­ли 45,7%². Состоявшаяся в апреле 1947 г. первая сессия избрала Президиум Верхов­ного Совета и образовала правительство республики. Председателем Президиума Верховного Совета КФССР был вновь избран О.В. Куусинен (в этой должности - до 1957 г.), председателем Совета Министров назначен П.С. Прокконен (а после окончания Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б), с 1950 по 1956 гг., - вновь председатель Совета Министров республики, в 1956-1979 гг. - председатель Пре­зидиума Верховного Совета КАССР).

Советы сосредоточили внимание на восстановлении и дальнейшем развитии экономики и культуры республики, решении социальных вопросов. Однако вскоре верх вновь стали брать испытанные в чрезвычайных условиях методы партийного диктата, прямой подмены парторганами Советов и их исполкомов. Партийные орга­низации определяли повестку дня и сроки проведения сессий Советов, выдвигали кандидатов в депутаты, осуществляли подбор и расстановку советских кадров. Депутаты слабо привлекались к подготовке сессий, все больше превращающихся в расширенные ведомственные совещания. Обсуждение проблем на сессиях носило формальный характер, а критические замечания депутатов игнорировались.

Беспрерывно шел процесс создания и упразднения новых ведомств, росла численность управленческого аппарата. В 1946 г. была разработана новая система номенклатурных должностей, которая формировалась с учетом таких критериев, как партийность, национальность, социальное происхождение, образовательный уровень. Одним из важнейших качеств работника считалось беспрекословное ис­полнение директив, исходящих свыше.

В начале 1948 г. в номенклатуру ЦК КП(б) республики входило 1335 должнос­тей в госаппарате и общественных организациях, а в номенклатуру горкомов и райкомов партии - 7150 должностей, из них карелы, финны и вепсы занимали со­ответственно 25 и 30% должностей. В национальных районах республики карелы, финны и вепсы составляли 68% среди руководящих работников.

По-прежнему велика была роль органов внутренних дел и госбезопасности. В их компетенцию официально входило не только обеспечение государственной без­опасности, охрана общественного порядка и социалистической собственности, но и управление автомобильным транспортом, шоссейными и грунтовыми дорогами, лагерями ГУЛАГа, руководство переселенческим делом, органами ЗАГСа и архи­вами и т. д.

Были предприняты попытки оживить деятельность общественных организаций. 23-24 октября 1948 г. в Петрозаводске состоялась первая межсоюзная конференция профсоюзов Карелии, на которой присутствовало ПО делегатов, представлявших 113 тыс. членов профсоюзов республики (80% рабочих и служащих). Конференция избрала республиканский совет профсоюзов и его председателя Н.И. Бесперстова.

Комсомольская организация республики выросла за послевоенную пятилетку втрое и насчитывала в 1951 г. около 30 тыс. человек. На предприятиях, в строитель­стве, на транспорте были созданы комсомольско-молодежные бригады, стремившие­ся к достижению высоких показателей в работе. Регулярно проводились республи­канские слеты пионеров. Первый такой слет прошел в г. Петрозаводске 19-20 августа 1945 г.

Государственную церковную политику послевоенных лет при всей ее непосле­довательности можно охарактеризовать как политику религиозного возрождения в СССР. Постановлением СНК СССР 22 августа 1945 г. патриархии, епархиаль­ным управлениям и приходским общинам предоставлялось право юридического лица: они могли открывать финансовые счета, заключать сделки, покупать строе­ния, создавать предприятия.

В июле 1945 г. было зарегистрировано православное религиозное объединение Екатерининской церкви в г. Петрозаводске. В 1946 г. прошли регистрацию еще две православные общины - Успенской церкви в г. Олонце и Никольской церкви в г. Сортавале. В 1947 г. открылись церкви в пос. Соломенное, в с. Великая Губа Заонежского района и с. Паданы Сегозерского района. К 1950 г. в республике насчи­тывалось 9 церквей, 15 служителей культа. Начавшееся в годы войны улучшение отношений между церковью и государством нашло свое продолжение в роспуске в 1947 г. Союза воинствующих безбожников, существовавшего в Карелии с 1925 г. Функции антирелигиозной пропаганды перешли к Всесоюзному обществу по рас­пространению политических и научных знаний. Оживление религиозной жизни в республике было связано также с притоком значительного числа переселенцев из других регионов страны. В республике сложились 3 обособившиеся группы люте­ран (в г. Петрозаводске и п. Чална Пряжинского района), которые позднее, в 60-е годы, объединились. Заметно увеличилось количество крещений детей и отпеваний умерших, престольные праздники отмечались массовым посещением церквей.

Однако наряду с послаблениями в церковной политике сохранялось недоверие к служителям церкви, стремление ограничить их влияние на население. В 1946 г. за­крываются 3 церкви и 2 часовни. Из 29 ходатайств об открытии церквей, поступи­вших в местные органы власти с января 1947 по сентябрь 1949 г., было удовлетворено лишь 3. Отклонены ходатайства верующих об открытии церквей в г. Беломорске, не­смотря на более чем 500 подписей, Пудоже - 119 подписей, селах Пряже, Нюхче и др.

С 1948 г. власти вновь стали запрещать молебствия на полях, крестные ходы из села в село. В 1953 г. митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий, ис­полнявший обязанности епархиального архиерея Олонецкой епархии, обратился к патриарху Московскому и всея Руси Алексию с жалобой на местные власти Каре­лии, которые категорически, под страхом лишения регистрации, запрещали слу­жителям религиозного культа выезжать по просьбе верующих для исполнения об­рядов в те районы, где не было действующих храмов.

Спустя два-три года после окончания войны четко обозначился рост крити­ческих настроений людей, связанный с откладыванием решения социальных про­блем, ухудшением ситуации на потребительском рынке. Все чаще на партийных, колхозных собраниях, лекциях поднимались острые вопросы: "Будут ли голосовать репатриированные граждане?", "Почему наше правительство оказывает помощь другим странам, не обеспечив запаса внутри страны?", "Что рентабельнее для на­шего государства, колхозы или совхозы?", "Почему в одном и том же районе суще­ствуют разные нормы питания для рабочих?", "Почему не дают молока всем рабо­чим совхоза, а только администрации?" и др.

Растущее недовольство отражало назревшую в обществе необходимость реше­ния ряда острых проблем, однако вместо принятия соответствующих конкретных решений правящий режим решил вновь начать кампанию против "врагов" наро­да. Кроме политических причин возобновления репрессий существовали и эконо­мические причины. Значительную часть рабочей силы, причем весьма дешевой, со­ставляли заключенные. Хотя в мае 1947 г. Совет Министров СССР по ходатайству правительства Карелии освободил 3788 спецпоселенцев (раскулаченных) и, таким образом, категория "бывших кулаков" на территории республики перестала суще­ствовать, будучи уравнена в правах с остальными гражданами, тем не менее в Ка­релии на спецпоселении оставались "власовцы", "немцы" и некоторые другие ка­тегории спецпоселенцев. В первые послевоенные годы применялся в республике и труд военнопленных. Силами заключенных и спецпоселенцев МВД только за два года послевоенной пятилетки из общего объема капитальных работ, предусмотрен­ных пятилетним планом, было выполнено 40% работ³.

С 1948 г. волна репрессий усилилась. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля политические осужденные практически лишались перспективы выйти на свободу и по отбытии срока направлялись в ссылку на поселение. В на­чале 1950 г. была восстановлена отмененная в 1947 г. смертная казнь. Росло число привлеченных к уголовной ответственности в республике: в 1948 г. - 10 580 чело­век, в 1949 г. - 11 606, 1950 г. - 13 751 человек. Наибольшее число среди осужден­ных (около 1/3) составляли лица, привлеченные к уголовной ответственности по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. (за прогулы и са­мовольный уход с предприятий, учреждений). При этом имели место частые факты привлечения к уголовной ответственности людей, находившихся в больнице, не подлежащих мобилизации по трудовой и гужевой повинности в связи с преклон­ным возрастом, и т. п.

Широкое распространение подобная практика получила в колхозах республики. Неправомерные действия местных властей в отношении председателей колхозов выну­дили бюро ЦК КП(б) республики принять в августе 1947 г. постановление "О меропри­ятиях по ликвидации недопустимых фактов частой сменяемости и необоснованной от­дачи под суд председателей колхозов", в соответствии с которым председатели колхозов могли привлекаться к судебной ответственности только с санкции прокурора респуб­лики, а их дела рассматривались в Верховном суде республики. Однако постановле­ние практически не "работало". В 1952 г. Президиум Рыбакколхозсоюза направил в прокуратуру республики материалы о привлечении к уголовной ответственности 37 председателей рыболовецких колхозов из 70 имевшихся в республике. В Беломор­ском районе к уголовной ответственности были привлечены 10 из 11 председателей ры­боловецких колхозов за различные нарушения Устава сельскохозяйственной артели, порядка обязательных поставок продукции сельского хозяйства государству.

Ужесточились и меры по фактам хищения государственного и общественного имущества, за которое следовало заключение на срок от 2 до 25 лет. Дело доходило до таких случаев, когда требовалось вмешательство прокуратуры. В 1948 г. проку­рор республики опротестовал факт осуждения двоих несовершеннолетних к 10 го­дам заключения в исправительно-трудовых лагерях за кражу нескольких штук кор­мового турнепса с совхозного поля.

Конец 40-х - начало 50-х гг. ознаменовались новыми политическими процес­сами против "врагов народа": именно тогда были сфабрикованы "ленинградское дело", "дело врачей" и др. Проводились чистки партийных, советских органов, хозяйственных организаций.

10 января 1950 г. ЦК ВКП(б) принял постановление по отчету ЦК КП(б) КФССР. Недостатки в работе партийной организации республики (низкий уровень крити­ки и самокритики, отсутствие коллегиальности, круговая порука, неудовлетвори­тельное руководство массово-политической работой и т. д.) послужили предлогом для осуществления "чистки кадров". Первый секретарь ЦК Компартии республики Г.Н. Куприянов был освобожден от работы, из состава бюро ЦК выведены В.М. Виролайнен, Н.И. Бесперстов, В.И. Васильев, И.В. Власов, А.И. Малышев, А.А. Трофимов, Н.И. Крачун, А.И. Башкуров. Первым секретарем ЦК КП(б) из­бран А.А. Кондаков, а через несколько месяцев, в сентябре 1950 г., - А.Н. Егоров, находившийся на этом посту до августа 1955 г.

В марте 1950 г. Г.Н. Куприянов был арестован по ложным показаниям в связи с "ленинградским делом". Ему были предъявлены обвинения во "вредительстве" - в привлечении на лесозаготовки рабочих из других отраслей хозяйства, переселении в Карелию в 1949 г. ингерманландских финнов и др. Г.Н. Куприянов был осужден по ст. 58 УК на 25 лет исправительно-трудовых лагерей, а после сокращения срока в 1954 г. - на 10 лет. Реабилитирован в 1956 г.

В апреле 1950 г. решением бюро ЦК партии республики было прекращено орга­низованное переселение ингерманландцев в Карелию, начавшееся в конце 40-х гг., когда в республику прибыло около 21-22 тыс. человек⁴. Теперь "как политически неблагонадежные и социально-опасные элементы" ингерманландцы в трехмесяч­ный срок выселялись из пограничных районов в непограничные. Так, из Кестеньгского, Ругозерского и Калевальского районов было переселено 50 семей; а из Питкярантского, Сортавальского и Куркиёкского районов - 100 семей ингерманландцев. Маховик репрессий раскручивался, и только смерть Сталина остановила его, завершив целую эпоху в жизни страны.

Первые месяцы после смерти вождя в обществе царила растерянность, многих охватила глубокая искренняя скорбь. В ЦК хлынул поток соболезнований и пред­ложений по увековечению памяти Сталина. От имени ЦК Компартии Карело-Фин­ской ССР было направлено письмо первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву с просьбой о присвоении имени Сталина Зарецкому району г. Петрозаводска и Онеж­скому машиностроительному заводу, а также об установке в г. Петрозаводске па­мятника Сталину. Ни одно из поступивших предложений не было принято. По не­гласному решению Политбюро вскоре после смерти Сталина его имя постепенно стало исчезать со страниц прессы без каких-либо объяснений.

Освобождение от наиболее жестких форм сталинизма началось после июльско­го (1953 г.) пленума ЦК партии с восстановления законности и правопорядка (с учетом условности данных терминов для того времени). Были ликвидированы все внесудебные органы, восстановлен в своих правах и усилен прокурорский надзор. В 1955 г. Министерство госбезопасности преобразовано в соответствующий коми­тет при Совете Министров СССР с одновременной значительной заменой кадров. В Карелии общая численность КГБ была сокращена на 20%, уничтожено около 6 тыс. архивных дел на бывших агентов, завербованных в свое время без конкретной цели, пересмотрены все дела оперативного учета и сдано в архив 1468 дел, заведенных по непроверенным и малозначительным материалам, уничтожено более тысячи архив­ных дел по той же причине со снятием с учета 1615 человек. Однако факты необосно­ванного привлечения граждан к уголовной ответственности изживались с трудом. В 1954 г. количество незаконно арестованных в республике увеличилось по сравне­нию с 1953 г. более чем в 2 раза.

Другим важным шагом нового руководства стала реабилитация жертв поли­тических репрессий 1930-1950-х гг. Первый этап реабилитации (с марта 1953 г. по февраль 1956 г.) проходил в основном негласно. В марте-октябре 1954 г. республи­канская комиссия пересмотрела следственные дела на 873 человека. Было полнос­тью реабилитировано 73 человека, 160 сокращены сроки наказания, амнистирова­но по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. 124 человека, состав преступления переквалифицирован 28 лицам. Приговор оставлен в силе для 478 человек⁵. Реабилитация в первую очередь коснулась тех, кто был расстрелян, умер в лагерях и ссылках. В 1955 - начале 1956 гг. посмертно реабилитированы в судебном порядке проходившие по так называемому "делу Гюллинга Э.А." руко­водящие деятели республики: Э.А. Гюллинг, Г.С. Ровно, Н.В. Архипов, В.Т. Гу­рьев, И.А. Вихко, Я.Ф. Мяки, Ф.Е. Поттоев, Н.А. Ющиев, В.К. Форстен и др.

Массовая реабилитация жертв политических репрессий началась после XX съез­да партии. В целом за 1954-1961 гг. в республике было реабилитировано свыше 10 тыс. жертв  сталинского террора.

Менялось отношение к спецпоселенцам. В июле 1955 г. на бюро ЦК Компартии республики был поднят вопрос об имевшихся фактах выражения политического недоверия к спецпоселенцам со стороны партийных, советских и хозяйственных ор­ганов, которые не допускали их к выборной работе в общественных организациях, не представляли к наградам за достижение высоких результатов в работе. В поста­новлении бюро указывалось, что подобная практика идет вразрез с линией партии.

В январе 1950 г. на спецпоселении в Карелии находилось более 5 тыс. человек, к 1 декабря 1955 г. их осталось 565 человек, а к концу 1958 г. практически заверши­лось освобождение спецпоселенцев. К этому времени часть из них отбыла свой срок наказания ("власовцы" - 6 лет, а выселенные на основании Указов Президиума  Верховного Совета СССР от 21 февраля и 2 июня 1948 г.* - 8 лет), другая часть была амнистирована ("власовцы" - на основании Указа Президиума Верховно­го Совета СССР от 17 сентября 1955 г., "немцы" - на основании приказа МВД СССР от 16 декабря 1955 г. и др.)

* Речь идет о выселении в отдаленные районы лиц, уклоняющихся от трудовой деятельно­сти в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни. Под эту категорию большей частью подпадали колхозники, не выполнившие минимума трудодней.

Определенные положительные перемены происходили в жизни партии. Пред­принимались попытки восстановить принцип коллективности руководства, партий­ные и государственные документы широко обсуждались в печати, на партийных собраниях, в трудовых коллективах. Сократился поток бумаг, идущих из респуб­ликанских организаций в районы. Таким образом, негласно принятый курс партий­ного руководства страны на прекращение политики культа личности, хотя и про­тиворечиво, но проводился в жизнь. Вместе с тем миф о вожде народов оставался в неприкосновенности. В декабре 1954 г. широко отмечалось его 75-летие.

Переломным событием в развенчании самого Сталина и разоблачении создан­ного им режима политического террора стал XX съезд КПСС (февраль 1956 г.). Съезд поставил вопросы о необходимости развития советской демократии, укрепления законности. В "секретном докладе" Н.С. Хрущева на съезде были вскрыты много­численные факты нарушения законности, чудовищной фальсификации дел, в ре­зультате которых погибли многие тысячи невинных людей. Однако в докладе ни­чего не говорилось о преступлениях коллективизации, голоде 1932-1933 гг. Причины крупных деформаций в общественной жизни были сведены к культу лич­ности одного человека, а критика сталинизма носила не политический, а скорее моральный характер. Сам доклад был опубликован в СССР только в 1989 г.

Тем не менее публичное осуждение культа личности сыграло огромную роль в пробуждении общественного сознания. На прошедших повсеместно партий­ных собраниях коммунисты вносили предложения об изъятии портретов Стали­на и выносе гроба с его телом из Мавзолея, поднимали вопросы о зажиме крити­ки отдельными руководителями, игнорировании ими предложений рядовых коммунистов. Негативные высказывания в адрес режима выходили из-под кон­троля. Чтобы предотвратить рост критических настроений, ЦК КПСС 30 июня 1956 г. принял постановление "О преодолении культа личности и его послед­ствий", которое подтвердило правильность линии партии и закрыло эту про­блему для обсуждения. Выход за рамки официальных оценок расценивался как антипартийные вылазки.

Осуждение культа личности повлекло за собой ряд практических шагов. В 1958 г. было разработано уголовное и процессуальное законодательство СССР и респуб­лик, принят закон об отмене лишения избирательных прав по суду, из Уголовного кодекса убрана пресловутая 58 статья об ответственности за политические преступ­ления. Однако определение некоторых государственных преступлений и антисо­ветской деятельности осталось настолько гибким, что к ним могло относиться любое инакомыслие или выражение несогласия в печати.

В целях усиления законности был восстановлен институт 20-х годов - товари­щеские суды, занимавшиеся разбором дел о мелких правонарушениях. Участие в работе товарищеских судов помогало гражданам лучше осознать свои права, но недостаток профессиональных знаний по уголовному законодательству и судебной практике нередко приводил к превышению народными судами своих полномо­чий и низкому качеству рассмотрения дел.

Против рецидива культа личности был направлен Указ Президиума Верхов­ного Совета СССР от 11 сентября 1957 г., который упорядочил дело присвоения имен государственных и общественных деятелей краям, областям, районам, городам, предприятиям, колхозам, учреждениям и организациям. В Карелии переименова­ние коснулось 13 колхозов, носивших имена здравствующих людей, а также 2 кол­хозов им. Калинина, 4 колхозов им. Кирова и 2 колхозов "1 Мая" в Заонежском и Олонецком районах.

Большое внимание уделялось организации массовой пропаганды. В середине 1957 г. в республике издавалось 32 газеты и журнала, разовый тираж которых со­ставлял более 160 тыс. экземпляров. К работе в печати и на радио привлекались рабочие и сельские корреспонденты. В редакциях газет создавались внештатные от­делы, рабселькоровские и авторские советы, работавшие на общественных нача­лах. В апреле 1959 г. начал работу коллектив Петрозаводской телестудии. К концу 1960-х гг. ежесуточный объем ретрансляций местного радиовещания составил 18 часов, а объем телевещания - более 14 часов.

Средства массовой информации, пропагандируя преимущества социалистиче­ского строя, напоминали и о военной опасности. События 1956 г. в Польше и Венг­рии не замедлили сказаться на усилении военно-оборонных мероприятий. Было введено всеобщее обязательное обучение населения по противовоздушной, проти­воатомной, противохимической и противобактериологической защите, созданы республиканский, районные и городской (в Петрозаводске) штабы МПВО, санпосты, сандружины и т. д. Выдвинутые перед партией задачи усиления идеологиче­ской работы нашли свое отражение в постановлении ЦК КПСС от 9 января 1960 г. "О задачах партийной пропаганды в современных условиях" и июньского (1963 г.) Пленума ЦК КПСС, подчеркнувшего, что "не должно быть даже столкновения и сопоставления идей в СССР и что не может быть мирного сосуществования идеоло­гий". Только в 1958-1965 гг. число слушателей в системе политического просвеще­ния республики выросло в 3 раза (с 25 до 75 тыс. человек). Хотя формы и методы политического просвещения стали более разнообразными - политические школы, кружки по изучению основ марксизма-ленинизма, истории КПСС, экономические школы и семинары, теоретические конференции, постоянно действующие лектории и т. д. - в пропагандистской работе все больше утверждались догматизм, начетни­чество, отрыв от реальной жизни. Ее основным лейтмотивом выступала борьба про­тив буржуазной идеологии.