Сельское хозяйство: противоречия и трудности развития

Сложные задачи стояли перед сельским хозяйством Карелии, находившимся после окончания войны в удручающем состоянии. Правительство оказало боль­шую помощь колхозам и совхозам республики. Только в начале послевоенной пя­тилетки колхозам было выделено около 4 тыс. лошадей, 5 тыс. голов крупного ро­гатого скота, более 2 тыс. т семенной ссуды и долгосрочная денежная ссуда в сумме 10 млн руб. В сельское хозяйство направлялись тракторы, машины, сельскохозяй­ственный инвентарь. Реэвакуированному населению республики в 1945 - начале 1947 гг. было выплачено единовременных пособий на общую сумму 50 млн руб.³²

Несмотря на огромный ущерб, причиненный сельскому хозяйству республики, Законом о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства КФССР на 1946-1950 гг. были поставлены напряженные задачи: восстановить довоенные размеры посевных площадей и поголовье скота, повысить урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность скота и на этой основе не только достичь довоенного объема производства сельскохозяйственной продукции, но и превысить его на 70% и т. д. Между тем объем централизованных капитальных ра­бот по сельскому хозяйству по линии республиканских министерств земледелия и животноводства определялся лишь в сумме 17 млн руб., в то время как по промыш­ленности (республиканской и местной) - в объеме 242 млн руб. Таким образом, государственная политика в отношении крестьянства после Великой Отечественной войны не претерпела существенных изменений по сравнению с эпохой социа­листической реконструкции, и деревня по-прежнему рассматривалась в основном как источник материальных и трудовых ресурсов для сверхиндустриализации.

Повсеместно началось восстановление колхозов и совхозов. В освобожденных от оккупации районах их создавали заново. Уже в начале 1946 г. в республике действо­вало 867 колхозов из 1142 существовавших до войны (или 76%), были восстановлены 24 из 32 МТС, создано 18 совхозов против 14, имевшихся до войны. Большинство колхозов республики восстанавливались при наличии 5-7 хозяйств, рассчитывая в последующем пополниться за счет возвращавшегося из эвакуации населения, чего в действительности не произошло. Между тем за восстановленными колхозами закреп­лялись все числившиеся за ними до войны земельные угодья и устанавливались соот­ветственные планы, с которыми хозяйства справиться не могли.

Кадровая проблема оказалась одной из самых острых в сельском хозяйстве рес­публики в послевоенные годы. К 1945 г., по сравнению с 1940 г., численность трудо­способного населения в колхозах сократилась с 60 до 28,4 тыс. человек, при этом численность женщин на селе превышала численность мужчин в 5 раз. Для обеспече­ния сельского хозяйства рабочими кадрами проводилась работа по переселению в республику жителей других областей страны. Однако, как и в промышленности, она не дала ожидаемых результатов. В силу экономической слабости карельских колхозов, бытовой неустроенности, ограниченных возможностей для ведения при­усадебного хозяйства многие переселенцы выезжали на прежнее место жительства или переходили на работу в лесную промышленность. В 1949-1953 гг. в колхозах закрепилось только 3,5 тыс. человек в трудоспособном возрасте, то есть немногим более 1/3 переселившихся. Между тем в 1950-1953 гг. на эти цели было израсходо­вано около 10 млн руб.³³

Требовала своего решения и проблема обеспечения хозяйств квалифицирован­ными рабочими и специалистами. К началу 1950-х гг. в сельском хозяйстве рабо­тало свыше 1 тыс. специалистов, в том числе 300 человек с высшим образованием, однако 36% специалистов не имели высшего и среднего специального образования и являлись практиками³⁴.

Трудоемким делом оказалось восстановление материально-технической базы сельского хозяйства. Несмотря на усилившийся приток техники, (за 1946-1950 гг. республика получила 343 новых трактора, 300 грузовых автомашин, 20 комбай­нов и другие машины), подавляющее большинство работ производилось ручным способом. Осуществление механизации производственных процессов усложнялось каменистостью и разбросанностью земельных участков, густой сетью открытых ме­лиоративных канав, отсутствием необходимой, приспособленной к работе в усло­виях севера, техники. Вместо навесных плугов в республику поступали тяжелые прицепные орудия и крупногабаритные агрегаты, которые практически невозможно было применять. Не хватало простейших механизмов для обработки почвы, трак­торов. В Кестеньгском районе, например, в 1950 г. на один колхоз приходилось 1,5 сельскохозяйственные машины. Лишь 4% колхозов республики использовали электроэнергию в сельскохозяйственном производстве. Одной из важнейших осо­бенностей восстановительного периода в карельской деревне явилось сохранение многоотраслевой структуры сельскохозяйственного производства как в масштабах республики, так и внутри одного хозяйства. Кроме зерновых и картофеля, колхозы выращивали капусту, морковь, лук, занимались разведением крупного рогатого скота, свиней, овец, лошадей и т. д.

В республике развернулась работа по восстановлению и переустройству запу­щенных во время войны угодий, введению в оборот новых земель. Однако, хотя за 1945-1950 гг. посевная площадь в республике выросла на 13,2 тыс. га, она состав­ляла к довоенному уровню лишь 2/3. Увеличение посевных площадей происходило в основном за счет совхозов, половина которых (9 из 18) находилась в трех погра­ничных районах - Куркиёкском, Сортавальском и Суоярвском. Восстановление земледелия происходило неравномерно и по районам республики. В 1950 г. в Калевальском районе посевные площади были меньше, чем в 1940 г., в 1,8 раза, в Лоухском районе- в 2,6 раза, в Ругозерском - в 2,1 раза³⁵.

В послевоенные годы произошли некоторые изменения в структуре посевных площадей колхозов, где вплоть до 1955 г. посевы зерновых культур превышали по­севы кормовых. Несмотря на неблагоприятные климатические условия для ведения сельского хозяйства, в республике не проводилась работа по разведению морозоус­тойчивых сортов культур. В 1950 г. сортовые посевы зерновых в республике соста­вили 61%, а картофеля - лишь 14% к общей площади посева этих культур. К этому добавлялось повсеместное нарушение агротехники, недооценка внесения удобре­ний и известкования почв, запущенность семеноводства. В результате низкой оставалась урожайность основных сельскохозяйственных культур. К 1953 г. по срав­нению с 1940 г. урожайность зерновых во всех категориях хозяйств понизилась на 3,7 ц/га, картофеля - на 16 ц/га. Несколько лучше обстояло дело в области овоще­водства, где урожайность выросла на 36 ц/га, а также выращивания многолетних трав и кормовых корнеплодов³⁶.

В послевоенные годы возобновились попытки развернуть в республике садо­водческую работу. За 1945-1952 гг. количество плодовых деревьев в Карелии уве­личилось почти в два раза, расширились площади под кустами смородины и кры­жовника, ягодниками малины и земляники. Однако в целом только индивидуальные хозяйства занимались плодово-ягодными насаждениями, преимущественно в Куркиёкском, Питкярантском, Сортавальском районах и г. Петрозаводске, и их коли­чество не доходило до 4 тыс.³⁷

Первостепенное внимание в послевоенные годы уделялось восстановлению и развитию животноводства. С первых дней после окончания войны в республику стал завозиться трофейный племенной скот, а также скот, эвакуированный в годы войны в Архангельскую, Вологодскую и Ленинградскую области. Однако из-за отсутствия необходимых помещений для содержания скота, недостатка рабочих рук и нехватки кормов осенью 1946 г. в колхозах Петровского района пало 44% тро­фейного племенного крупного рогатого скота и 52% лошадей, в колхозах Кондопожского района - 36% крупного рогатого скота и 40% лошадей, в Пряжинском районе - 49% лошадей. В ряде колхозов было полностью ликвидировано пого­ловье свиней³⁸.

Восстановление колхозных товарных ферм попытались осуществить также за счет скота, находившегося в личном пользовании колхозников. Постановлением Совета Министров КФССР от 19 сентября 1945 г. предписывалось сохранить в личном пользовании колхозников по одной корове с приплодом 1944 года, а ос­тальной крупный рогатый скот обобществить для восстановления поголовья ско­та в колхозах.

В этой акции явственно просматривались отголоски принудительной коллек­тивизации 1930-х гг. Однако поскольку к началу 1946 г. в республике 54,8% кол­хозных дворов не имели коров, одну корову имели 44,8%, а 2 коровы - только 0,4% дворов³⁹, то возможности для использования испытанных методов 1920-1930-х гг. оказались весьма ограниченными. Результатом этого явилась переориентация мест­ных властей на всемерное содействие развитию индивидуального животноводства и птицеводства среди рабочих, служащих, колхозников. В городах и рабочих по­селках создавались животноводческие товарищества рабочих и служащих, кото­рым оказывалось содействие в приобретении скота, заготовке кормов. Для покуп­ки скота колхозникам предоставлялся кредит сельскохозяйственного банка в сумме до 600 руб. на хозяйство сроком на 3 года. Колхозы получили право покупать скот для бескоровных членов артелей сверх плана покупки скота для животноводческих ферм (в этом случае колхозники должны были вернуть долг колхозам в течение 2-3 лет), а также выдавать на трудодни колхозникам или продавать им из сверх­планового поголовья скота часть молодняка.

Принятые меры позволили к 1950 г. значительно увеличить число дворов, имев­ших одну корову (до 57%). Число колхозных дворов, не имевших никакого скота, сократилось в 1949 г., по сравнению с 1945 г., с 39 до 18%. Поголовье крупного ро­гатого скота в колхозах и совхозах, по официальным данным, в 1950 г. превысило довоенный уровень, а поголовье овец увеличилось в 1,7 раза⁴⁰.

В послевоенные годы возникли новые, нетрадиционные для Карелии направле­ния производства с высоким уровнем специализации - птицеводство, зверовод­ство и производство овощей в закрытом грунте. Звероводство пришлось создавать практически заново, так как все звероводческие фермы в годы войны были уничто­жены. Организованные в 1946-1947 гг. три звероводческих совхоза специализи­ровались на разведении кроликов. С 1949 г. звероводство специализировалось на разведении песцов и норок.

Таким образом, в восстановлении животноводства наметились определенные результаты, однако не успели они закрепиться, как руководством страны была выдвинута сверхпрограмма, рассчитанная на 3 года (1949-1951) и призванная резко поднять поголовье скота и производство мясо-молочных продуктов. Нереаль­ная программа в целом по стране была провалена. Колхозы республики, несмотря на большую помощь правительства СССР, тоже не выполнили ее ни по одному по­казателю. В 1951 г. удой молока на фуражную корову составил 828 л против 2 тыс. по плану, причем по сравнению с 1949 г. он даже снизился. Правда, за 1949-1951 гг. поголовье крупного рогатого скота в колхозах увеличилось в 1,6 раза, овец - в 2,1 раза, свиней - в 2,4 раза, птицы - в 4,5 раз, но производство кормов осталось на уровне 1948 г. В результате в 1952 г. в условиях бескормицы и недостатка приспо­собленных помещений начался падеж и массовый забой скота: только в колхозах было потеряно 14,4% крупного рогатого скота, 14% свиней, 28,4% овец⁴¹. Колхозы республики понесли большие убытки, так как вынуждены были сдавать государ­ству последний скот.

Неразумное планирование и сверхцентрализация управления сельскохозяй­ственным производством вплоть до определения посевных площадей тех или иных культур и количества скота в хозяйствах, наносили удар по экономике колхозов, и без того влачивших жалкое существование. Экономическое развитие колхозов было поставлено в жесткие рамки натурального продуктообмена, носившего налоговый характер. У колхозов изымалась подавляющая доля продукции через различные каналы: обязательные заготовки, натуральные платежи МТС, сельскохозяйствен­ный налог и др.

Задавленные непосильными налогами колхозы искали выход из положения, самочинно перечисляя часть закрепленных за ними земель в угодья, с которых не начислялись обязательные поставки, предоставляли отдельным колхозникам льго­ты, освобождая их от обязательных поставок продукции. Подобные нарушения действующих законов жестко пресекались властью. В 1947 г. в МТС были восста­новлены политотделы, одной из функций которых был контроль за сдачей кол­хозниками продукции государству. Колхозам, колхозникам и единоличным кре­стьянским хозяйствам запрещалась продажа и обмен зерна, муки, крупы, печеного хлеба до выполнения ими плана сдачи продукции государству в полном объеме. В случае невыполнения директив партии и правительства председателям колхо­зов грозило снятие с должности и перспектива оказаться на скамье подсудимых. Только в 1946 г. и за 7 месяцев 1947 г. народными судами было осуждено 56 пред­седателей колхозов.

Используя бесправное положение колхозов, Министерство сельского хозяйства, Министерство финансов республики, МТС, конторы государственных и сельско­хозяйственных банков, заготовительные организации встали на путь массового предъявления исков к колхозам через суд для взыскания с них просроченных нало­гов и прочих платежей. В 1951 г. в Олонецком, Пудожском, Куркиёкском, Заонежском и других районах все без исключения колхозы, а отдельные из них по 10 и более раз, были подвергнуты судебным санкциям по искам различных организа­ций. В то же время органы прокуратуры и суда допускали медлительность при рас­смотрении дел, связанных с возмещением убытков, причиненных колхозам различ­ными организациями, задолженность которых росла из года в год.

На протяжении всех послевоенных лет государство продолжало через ценовую политику осуществлять неэквивалентный товарообмен между городом и деревней. Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию не менялись с 1928 г., тогда как на промышленную продукцию выросли за это время в 20 раз. В результате по­лученные колхозниками средства покрывали лишь незначительную часть издер­жек производства, а доходы крестьян от общественного хозяйства вплоть до сере­дины 1950-х гг. были ниже прожиточного минимума. В конце 1940-х - начале 1950-х гг. выдача на трудодень по колхозам республики составляла в денежном выражении от 35 до 85 коп., зерном- от 0,5 до 1,2 кг. Другие продукты, как прави­ло, не выдавались.

Выручало крестьян приусадебное хозяйство, которое позволяло кое-как сводить концы с концами. Но вскоре и его стали ограничивать. В целом средние размеры приусадебных участков в КФССР оставались около нижнего уровня, установлен­ного Примерным уставом сельхозартели. В 1951 г. они составляли 0,18 га, в то время как в соседних с республикой Архангельской и Вологодской областях - 0,28 га. Тем не менее в 1950 г. на приусадебные хозяйства приходилось 70% производства картофеля, 36% овощей, 54% мяса и сала всех видов в убойном весе, 66% молока⁴².

Налоги и поборы с приусадебных хозяйств колхозников в начале 1950-х гг. равнялись примерно 1/5 части всех денежных расходов крестьянского двора. Про­дукция же крестьянских приусадебных хозяйств сдавалась государству по чисто символическим ценам. В 1950 г. молоко сдавалось по цене 25 коп. за литр при госу­дарственной розничной цене 2 руб. 70 коп., мясо - по цене 14 коп. за килограмм при государственной цене 11 руб. 40 коп.⁴³

Государственная политика в области сельского хозяйства вызывала сопротив­ление крестьян, которое выражалось в уклонении от работ, бегстве в город и т. д. Отсутствие материальной заинтересованности крестьян в развитии производства пытались подменить административным нажимом. В послевоенные годы происхо­дило ужесточение личной ответственности крестьян за нежелание трудиться в кол­хозах. Постановлением правительства СССР от 31 мая 1947 г. был подтвержден принудительный характер труда в колхозах, введенный в 1930-е гг. Не вырабо­тавшие обязательного минимума трудодней колхозники привлекались к судебной ответственности. Такой порядок сохранялся вплоть до 1954 г. Дискриминация кол­хозников проявлялась также в существовании жесткого паспортного режима, в прикреплении крестьян к земле и лишении права на государственное пенсионное обеспечение, на оплату по временной нетрудоспособности и т. д.

Тяжелым бременем на карельские колхозы ложилась обязанность поставлять рабочую силу на лесозаготовки в порядке трудовой повинности. План по заготов­ке леса на одного колхозника в КФССР в лесозаготовительный сезон 1947/48 г. пре­вышал в 3-4 раза нагрузку на одного колхозника в соседних с Карелией областях (Вологодской, Кировской, Ленинградской). Постановлением Совета Министров СССР от 1 марта 1948 г. райисполкомам, сельсоветам и правлениям колхозов запре­щалось препятствовать переходу колхозников на постоянную работу в лесозагото­вительные организации. Это постановление по существу закрепило факт превращения колхозников в источник рабочих кадров для лесной промышленности. Толь­ко с 1947 по 1952 г. на работу в лесную промышленность перешло более 10 тыс. тру­доспособных колхозников. В ряде колхозов потери кадров составили 50-60%⁴⁴. В результате численность трудоспособного населения в колхозах к концу послевоен­ной пятилетки была меньше, чем до войны. В целом же за 15 послевоенных лет чис­ленность сельского населения республики сократилась более чем на 60 тыс., или на 24%. Следствием такого положения явилось привлечение во все возрастающих раз­мерах рабочих, служащих, учащихся для оказания помощи сельскому хозяйству. В начале 1950-х гг. ежегодно в сельском хозяйстве работало не менее 10-12 тыс. чело­век по 3-4 месяца⁴⁵.

Попытки государства укрепить слабые колхозы путем предоставления им опре­деленных льгот не дали желаемых результатов. С колхозов республики регулярно списывались недоимки по подоходному налогу, по сдаче государству сельхозпро­дуктов, денежная задолженность за работу МТС, колхозам предоставлялись льгот­ные условия по обязательным поставкам и т. д. Только с 1948 по 1953 г. с колхозов КФССР была списана задолженность в сумме почти 20 млн руб. Не увенчались успехом и попытки привлечь к оказанию помощи сельскому хозяйству промышлен­ные предприятия, так как в большинстве случаев шефская помощь распылялась на выполнение мелких нужд колхозов и МТС.

В начале 1950-х гг. в сельском хозяйстве республики были предприняты две крупные кампании, которые проводились одновременно и преследовали цель улуч­шить положение в аграрном секторе экономики. Первая из них касалась погранич­ных районов КФССР, присоединенных к республике по мирному договору с Фин­ляндией в 1940 г. Здесь находилось более половины всей пахотной площади Карелии. В послевоенные годы в Куркиёкском, Сортавальском, Питкярантском и Суоярвском районах путем переселения из других регионов страны было создано 66 кол­хозов, хозяйство которых базировалось на существовавших здесь ранее хуторах. Перед местными органами власти стояла задача - в течение 2-3 лет завершить работу по переселению хуторов в новые хозяйственные центры. Однако ввиду эко­номической слабости колхозов и неспособности самих переселенцев оплатить 50% расходов по переносу домов и построек на новое место жительства идея сселения хуторов потерпела полный крах. К началу 1952 г. на новые места было перевезено и построено только 133 дома, из них заселено 30, вместо 770 домов по плану. Поми­мо необоснованных денежных затрат государства кампания привела к потере час­ти трудового потенциала этих районов.

Противоречивое влияние на развитие сельского хозяйства оказало осуществле­ние в 1950-е гг. курса на укрупнение хозяйств и ликвидацию мелких колхозов. Теоретическим его обоснованием служило представление о преимуществах круп­ного производства перед мелким. В то же время была сделана попытка решить не только производственные, но и социальные проблемы деревни, которые казались легче выполнимыми в крупных поселках. Укрупнение мелких хозяйств в республи­ке осуществлялось высокими темпами, сходными с темпами коллективизации кон­ца 1920-х-1930-х гг. Только за 2,5 месяца (июль-сентябрь) 1950 г. из 350 мелких хозяйств было создано 125 укрупненных. В отдельных районах после укрупнения число колхозов сократилось почти наполовину (Шелтозерский, Пряжинский, Пу­дожский). В целом с 1950 г. по 1953 г. число колхозов в республике сократилось в 2,4 раза (с 902 до 373)⁴⁶. Укрупнение хозяйств продолжалось и в последующие годы, хотя и меньшими темпами.

В некоторых колхозах после укрупнения возросли денежные доходы (в колхозе "Пламя" Олонецкого района, например, они увеличились на 36%), был сокращен административно-управленческий персонал, несколько расширились возможнос­ти использования техники. Однако в целом достичь ожидаемых результатов не уда­лось. В результате укрупнения не произошло концентрации производства, единой организации земельной территории, скот размещался мелкими группами в несколь­ких населенных пунктах, не хватало кадров специалистов. Как показала после­дующая практика, при проведении этой акции не всегда учитывались особенно­сти мелкоконтурного земледелия, разбросанность населенных пунктов, из-за чего многие укрупненные хозяйства оказались трудноуправляемыми, и их вскоре при­шлось вновь разукрупнить. К тому же эксперименты начала 1950-х гг. привели к ущемлению социальных интересов жителей небольших селений, а в последующем - к запустению деревень.

К середине 1950-х гг. и без того сложное положение в сельском хозяйстве респуб­лики резко ухудшилось, что, в первую очередь, было связано с ростом налогов, ограничениями в отношении приусадебного хозяйства колхозников, рабочих и слу­жащих. Понизились все основные показатели развития сельскохозяйственного про­изводства. Денежная задолженность колхозов республики государству к середине 1954 г. в два раза превышала их годовой доход и составила более 40 млн руб. От­дельные сельхозартели настолько сократили свое хозяйство, что по существу толь­ко носили название колхоза. Так, колхоз "Красная гора" Кондопожского района насчитывал всего 13 дворов, 8 трудоспособных колхозников, 15 голов крупного рогатого скота. В 1953 г. колхоз получил денежный доход в сумме 4 тыс. руб., а задолженность его государству составила 50,6 тыс. руб.⁴⁷ Немногим лучше обсто­яло дело в совхозах, хотя их производственные показатели были выше, чем в колхо­зах.

В целом удельный вес республики в общесоюзном производстве был ничтожным: в 1954 г. он составил 0,1%. В Карелию во все возрастающих размерах ввозилась сельскохозяйственная продукция из других регионов страны. Резкое падение тем­пов развития сельского хозяйства к середине 1950-х гг. было характерно и в целом для страны. С начала 1953 г. предпринимались поиски выхода из тяжелой ситуа­ции. Правда, они велись в русле частичных реорганизаций и небольших уступок крестьянству (предоставление колхозникам нрава беспрепятственной продажи из­лишков картофеля и овощей после выполнения месячных планов сдачи продукции государству независимо от выполнения плана в целом по району, запрещение вы­дачи колхозам дополнительных обязательств по сдаче зерна и т. д.).