Купоросный завод

Во второй половине XVIII века болото Равдсуо продолжало удив­лять специалистов горного дела своими минеральными богатствами. А. С. Ярцов, строитель Александровского завода, писал, что здесь «луч­шая и крепкая руда, а сверху и меж оной слоями попадается купоросная земля, а при варке сего купороса попадаются и квасцы, а сверх того же здесь находящихся минералов. Самою большою вероятностью ска­зать можно, что оне единственно произошли от помянутого марциально-го источника».

Упомянутая А. Ярцовым купоросная земля привлекла в середине XVIII века внимание асессора Монетной канцелярии И. А. Шлаттера, который в 1730-х годах совершил поездку по олонецким заводам и руд­никам. Месторождение показалось ему перспективным: купоросная черная земля лежала на болоте под железной рудой слоями, в сажень толщиной. В 1746 году И. А. Шлаттер, восстановивший и перестроив­ший Монетный двор в Петербурге, основывает в Петропавловской кре­пости лабораторию отделения золота от серебра, где проходят пере­работку руды, содержащие драгоценные металлы, из Сибири и Урала. В 1740-х годах были открыты серебро-свинцовые месторождения Колывано-Воскресенских заводов. Серебро с этих рудников стали отправ­лять для разделения и очистки на петербургский Монетный двор, где процесс разделения был организован лучше и обходился дешевле. Начи­ная с 1752 года все серебро Колывано-Воскресенских заводов должно было поступать сюда. В середине XVIII века аффинаж (разделение) бла­годаря исследованиям И. А. Шлаттера был так хорошо освоен, что впол­не удовлетворял потребностям государства. Под «очищением серебра» подразумевалось очищение от имеющихся в нем материалов, что позво­ляло довести чистоту металла до 993-й пробы. Одним из способов очистки был так называемый «мокрый способ» с использованием «крепкой вод­ки», то есть азотной кислоты, которая получалась в результате взаимо­действия селитры с железным купоросом.

По этой причине решено было подыскать место для строительст­ва купоросного завода сравнительно недалеко от столицы. Берг-кол­легия отправляет для исследования на Дворецкий рудник комиссара Андрея фан дер Слотена «для осмотру имеющихся при марциальной воде железных и купоросных руд и протчих серных колчеданов» и под­бора необходимых для пробы образцов. В 1751 году после повторных исследований на Дворецком руднике строят небольшой завод по «вывар­ке купороса». Несколько деревянных строений скоро были готовы, а не­обходимое оборудование (лари, бочки, чаны, сита) изготовил Кончезерский завод.

Различные отрасли химического производства в России - производ­ство селитры, смолокурение, варка купороса - в середине XVIII века находились на стадии мелкотоварного производства и, как правило, со­держались купцами и крестьянами. Эти предприятия были в сущности мелкими мастерскими, где работало по 10-20 человек. Таким же был и купоросный завод, только находился он не в руках частного пред­принимателя, а был подчинен императорскому Кабинету. Сам процесс изготовления купороса не был сложным, но представлял определенную опасность для здоровья работников. Во время работы едкие испарения и пыль разрушали не только одежду, но и здоровье работников, и некото­рые из них получили хронические болезни. После «выварки» купорос складывали в бочки и на Кончезерском заводе производили его цемен­товку, здесь его сушили и разбивали чугунным валом, а затем, просеяв через сита, отсылали в Петербург.

В 1764 году обветшавшие строения купоросного завода, спрос на продукцию которого возрастал, перестраивают. В 1773 году рабо­чий завода Захар Варламов предложил «свой способ к выварке боль­шего количества купороса», за что ему прибавили 20 рублей в год. В 1784 году в штате купоросного завода были один мастер, два под­мастерья, 20 работников, которые заготавливали и руду для выварки купороса. На выварку 200 пудов необходимо было 16 552 пуда руды, которая заготовливалась при заводе и «лежала слоями вообще с рудой, от которой ее только отделяли и очищали». На варку поставлялось вольным наймом 300 сажен дров. В 1785 году купоросный работник Максим Ку­ракин сделал деревянную модель для построения нового купоросного завода, «и она оказалась несравненно выгоднейшей» и была преподнесе­на генерал-губернатору Т. И. Тутолмину, который наградил Куракина чином купоросного подмастерья и установил ему жалованье в 36 рублей в год, приказав держать его «безотлучно при варении купороса». Только что принявший в управление огромные северные губернии Т. И. Тутолмин всячески старался «расшевелить» их промышленный потенциал: о рационализаторском предложении Куракина он приказал объявить при собрании мастеровых Александровского завода, «чтоб те подражали ему и старались всеми мерами изобрести средства к лучшему соблюдению казенного расхода»²⁶.

²⁶ К сожалению, неизвестно, в чем заключались «рационализаторские пред­ложения» и как они способствовали продуктивности работ.

В 1785 году купороса производилось до 1200 пу­дов в год (завод работал только в летнее время). Казне пуд купороса об­ходился в 61 5/8 копейки. Как писал Н. Я. Озерецковский, «по изоби­лии купоросной земли» можно было производить значительно больше, не только для Монетной экспедиции, но и на продажу или выгонку из него купоросного масла, «которое было бы у нас свое, а не выписан­ное из чужих краев, откуда каждый год вывозят его к нам довольно вели­кое количество».

В 1797 году Горная экспедиция заключила договор с петрозавод­ским купцом Красным об арендном содержании купоросного завода. В 1801 году, по указу Берг-коллегии, кунгурский мещанин Иван Куз­нецов и петербургский купец Филипп Москвин берут купоросный за­вод в аренду на четыре года. Купорос они предполагают поставлять казне, уступая с пуда по 5 копеек, при себестоимости 1 рубль 70 копеек за пуд.

Купоросный завод как химически активное предприятие, безусловно, нанес вред минеральным источникам, кроме того, в результате длитель­ной разработки руд было нарушено естественное движение воды, что в конечном итоге привело к утрате первых - петровского времени -источников. Те источники, которые видели посетители вод в XIX веке, были расположены уже в иных местах Дворецкого болота.

К 1780-м годам от петровских дворцов мало что осталось, колодец марциальной воды был почти засыпан. В 1786 году петрозаводский краевед Т. В. Баландин написал:

Минеральных вод гремящая слава
Есть Петрозаводску немалая награда,
Хоть тень забвения покрыла ея силу,
Землей подавило и засорило жилы,
Но слава ея целительных сил в книгах гремит, Хоть иссякнет колодец,
Но славы не затмит,
Ибо начертан великой рукою
И прославлен монаршей хвалою.