Лесная курица

Подвидовая принадлежности куниц, обитающих на Северо-Западе Рос­сии, в том числе и Карелии, была уточнена нами ранее (Данилов, Туманов, 1976, а). Оказалось, что на всем пространстве региона обитает западноевро­пейская куница - Martes martes martes L.

Вес взрослых особей, добытых в Карелии и Ленинградской обл., колеб­лется: самцов (/? = 37) - от 950 до 1560 г, при длине тела 395-570 мм, хвоста -200-240 мм; самок (п = 29) - от 730 до 1100 г при длине тела 375^140 мм и хвоста 190-235 мм. Кондилобазальная длина черепа самцов (л = 72) в сред­нем - 83,0 мм, самок (и = 30) - 76,8 мм; скуловая ширина, соответственно: 47,2 и 43,4 мм (Данилов, Туманов, 1976а).

Распространение. Численность. Биотопическое распределение.

Север­ная граница распространения лесной куницы лежит за пределами лесной зо­ны. По долинам рек вид проникает до самого побережья Баренцева моря.

В юго-западной части Карелии (Лахденпохский р-н и муниципальная территория г. Сортавала) куница была полностью истреблена в начале про­шлого столетия и вновь появилась здесь лишь спустя почти 50 лет (Марвин, 1959).

Несмотря на чрезвычайно сильные изменения, произошедшие в струк­туре лесов, распределении спелых и перестойных насаждений на террито­рии Карелии за минувшие десятилетия, значительного перераспределения вида в республике не произошло (рис. 64). Это объясняется весьма широ­кой эвритопностью вида и обитанием в биотопах всех типов.

Численность вида в Карелии возрастает с севера на юг. С наибольшей плотностью куница населяет южные, средние и северо-западные территории Карелии (рис. 64). По данным зимних учетов численность куницы колеблется по районам в среднем за годы наблюдений (1964-2004 гг.) примерно одинако­во на севере - 0,3-2,7 (Лоухский р-н), в средней Карелии - 0,4-3,5 (Суоярвский р-н), на юге - 0,6-3,0 (Питкярантский р-н) следа на 10 км маршрута.

Куница встречается во всех типах угодий, но предпочтение отдает спе­лым еловым насаждениям с примесью лиственных пород, смешанным ле­сам, соснякам со значительным участием в составе лесообразующих пород -ели, осины, березы, а также зарастающим вырубкам, т.е. угодьям с высокой численностью основных жертв - мелких млекопитающих, белки, рябчика. Лиственных молодняков, открытых болот, необлесившихся вырубок она из­бегает (табл. 36).

В отдельные, "урожайные" на мышевидных грызунов годы наблюдает­ся увеличение частоты встреч следов куницы в местах с повышенной чис­ленностью полевок. Это зарастающие вырубки, окраины полей, погранич­ные линии смешанных лесов с открытыми и полуоткрытыми стациями и др. Куница не избегает и окрестностей населенных пунктов, особенно старых нежилых деревень с заброшенными полями, сенокосами и фрагментярованными лесами.

Участок обитания. Жилища и убежища.

Изучение пространственной структуры популяции куницы показало довольно четкую обособленность участков обитания зверьков одного пола, но значительное перекрытие вплоть до включения всей индивидуальной территории самки в участок самца. Вместе с тем при наличии большого количества корма в одном месте (павший или зарезанный, но оставленный почему-либо волками лось) здесь могут собраться и кормиться от 2 до 5 зверьков разного пола. Подобное по­ведение характерно и для соболя. Этой особенностью с успехом пользова­лись в недалеком прошлом охотники, промышлявшие соболя в Сибири. Убив лося, они оставляли большую часть туши зверя нетронутой, а через некоторое время расставляли возле нее капканы и ловили затем до 15-20 со­болей. Подобное поведение - концентрация зверей при концентрации кор­ма, - характерно для большинства хищников, о чем упоминалось здесь же при описании особенностей экологии лисицы, медведя, лесного хорька.

Протяженность суточных перемещений куницы в значительной мере зави­сит от обилия основных жертв хищника. В северных и центральных районах Карелии, где численность основных компонентов зимнего питания куницы - мелких млекопитающих, белки, тетеревиных птиц - в среднем существенно ниже, чем на юге республики, соответственно, протяженность суточных пере­мещений и размеры охотничьих участков больше, нежели на юге (табл. 37).

Еще больше длина охотничьего поиска куницы на Кольском п-ове, где по наблюдениям А.А. Насимовича (1948а) она равнялась в среднем 11,5 (7-17) км (n = 6). Несколько противоречат этим данным материалы, по­лученные в лесной зоне Финской Лапландии (Pulliainen, Heikkinen, 1980). Там средняя длина хода зимой 1976-1977 гг. (п = 10) составляла 3,7 (1,1-8,4) км, а в 1977-1978 гг. (n =12) равнялась 6,3 (0,8-28,2) км. Объяснение таких раз­личий, очевидно, кроется в резких изменениях состояния кормовой базы и условий добывания пищи в разные годы, что подтверждается вышеприве­денным материалом финских исследователей.

В самой южной из областей Северо-запада России - Псковской обл. длина суточного хода хищника ( п = 8) составила - 4,3 (1,2-10,0) км (Данилов, Туманов, 1976 а).

Аналогичное сравнение географической изменчивости размеров инди­видуальных участков куницы в пределах Северо-запада России, показывает еще более существенные различия. По наблюдениям А.А. Насимовича (1948 а) на Кольском п-ове размер участка обитания, занимаемого одной ку­ницей, колеблется от 30 до 50 км². На севере Карелии площадь такого уча­стка может быть определена в 15-20 км² . Расчет сделан исходя из того, что за сутки куница осваивает 1/4-1/3 площади всего участка обитания. Соответ­ственно, на юге республики размер индивидуального участка составит 7-9 км². На юге региона - в Псковской обл. средний размер участка обита­ния определен в 0,9 (0,3-3,0) км².

Несомненно, существуют различия длины охотничьего хода и разме­ров индивидуальных участков самцов и самок. По данным Э. Пуллиайнена (Pulliainen, 1984) в Финляндии размеры участка обитания самок в те­чение снежного периода колебались от 3 до 14 км², а самцов - от 5 до 82 км².

Мы попытались проследить зависимость длины охотничьего поиска ку­ницы от "урожайности" тех или иных жертв хищника. Оказалось, что про­слеживается, хотя и не всегда отчетливо обратная связь длины хода куницы и численности мелких млекопитающих. Однако даже такой слабой связи длины хода хищника с численностью его "традиционной" жертвы - белки, установить не удалось, так же как нет такой связи и с численностью тетере­виных птиц. Только при синхронном увеличении или падении численности двух-трех основных пищевых компонентов такая связь проявляется доволь­но отчетливо, но случается это довольно редко.

В течение зимы длина охотничьего хода куницы увеличивается, при этом значения данного показателя в начале и в конце зимы различаются с большой степенью достоверности. Так, в Карелии длина хода куницы, изме­ренная до 15 февраля, составила 4,7 км (и = 12), а в конце зимы (с 15 февра­ля до 10 марта) - 6,5 км (п = 20) при уровне значимости различий Р > 0,95 (Да­нилов, 1975 б).

Значительно увеличивается также и размер участка, осваиваемого зверьком в это время. Так, по данным уже цитированного Э. Пуллиайнена, площадь участка самца в начале зимы (декабрь), измеренная в течение 36 дней наблюдений, составляла 5-15 км², и возрастала до 82 км² в февра­ле-марте. У самок эти изменения варьировали, соответственно, от 3-8 км² в декабре до 14 км² в феврале-марте.

Необходимо, однако, учитывать, что увеличение подвижности зверей в этот период связано не только с ухудшением доступности корма и снижени­ем численности основных жертв, но также с активизацией половой сферы самцов, имплантацией зародышей у самок и, соответственно, увеличением подвижности зверьков, т.е. проявлением ложного гона.

Выбор куницей места дневки в снежный период в большой мере зависит от погодных условий и наличия различного рода укрытий. По наблюдениям А.А. Насимовича (1948 а) на Кольском п-ове, где число дуплистых деревьев весьма ограничено, лишь в трех случаях куница останавливалась на дневку в дуплах стоящих деревьев (табл. 38).

В Карелии куница почти одинаково часто останавливается на дневку и на деревьях, преимущественно в дуплах осин, и в наземных укрытиях. В Ле­нинградской обл. она чаще устраивается на деревьях - в дуплах осин и в бе­личьих гайнах. В Архангельской обл. по данным Н.Н. Гракова (1966), коли­чество верховых убежищ хищника почти такое же, как в Карелии и Ленин­градской обл. Однако куница там чаще останавливается на отдых не в дуп­лах, а в беличьих гайнах, что, очевидно, связано с меньшим число старых осин в составе лесов. По наблюдениям того же исследователя (Граков, 1981) прослеживаются сезонные особенности выбора убежищ куницей. В начале зимы куница чаще останавливается на дневку в верховых убежищах (от 57 до 95% случаев). Во вторую половину зимы при высоком снеговом покрове зверьки чаще отдыхают в наземных убежищах - валежнике, прикорневых пустотах, дуплах упавших деревьях (72-81% встреч).

Гнездовыми или выводковыми жилищами кунице чаще служат дупла старых сухих или засыхающих, но стоящих осин. Из восьми найденных вы­водков шесть располагались именно в таких убежищах, один - в дупле ста­рой осины, лежащей в штабеле брошенных на вырубке бревен и один - в бе­личьем гайне.

Питание.

Наиболее полный обзор особенностей питания куницы в пре­делах ее ареала на территории прежнего СССР выполнен Н.Н. Граковым (1981). В его монографии питание куницы в Карелии характеризуется со ссылкой на нашу с Э.В. Ивантером статью, опубликованную в 1967 г. С тех пор число данных по питанию куницы значительно увеличилось и мы счита­ем возможным привести их здесь и сравнить их с данными, полученными на соседних территориях (табл. 39).

В рацион куницы на сравниваемых территориях входит более 40 видов корма, но основное место принадлежит млекопитающим. Несмотря на то, что их видовой состав разнообразнее на юге, основу везде составляют фо­новые виды мышевидных грызунов - рыжие и серые полевки, из насеко­моядных - обыкновенная бурозубка и крот, из более крупных - белка, за­яц-беляк.

Сезонные изменения питания выражаются в сокращении набора видов, особенно кормов сезонного происхождения - ягод, земноводных и пресмы­кающихся, насекомых, воробьиных птиц, их яиц и птенцов. Особенно четко эти различия проявляются в высоких широтах.

Изменяется состав кормов, но главным образом их долевое участие в пи­тании куницы по годам. Это связано с колебаниями численности жертв и урожайности растительных кормов.

Так, в Карелии в годы "урожая" белки (1962-1963) ее встречаемость в питании хищника достигала 42,2%, а в следующий за тем год депрессии чис­ленности этого грызуна - составляла всего 9,5%. В пятикратном размере из­менялась также встречаемость остатков насекомоядных в желудках и экс­крементах куницы в годы их высокой и низкой численности (Данилов, Тума­нов, 1976а).

Еще большие различия встречаемости отдельных видов корма, в частно­сти, белки и ягод, достигающие 30-50-кратных величин прослеживаются в Финской Лапландии (Pulliainen, 1980).

Сравнение питания самцов и самок, проведенные Н.Н. Граковым (1981) не выявили каких-либо различий ни в составе, ни в размерах жертв этих групп животных.

Однако если качественный состав питания самцов и самок не отличает­ся, то их упитанность зимой, по нашим наблюдениям в Карелии (п = 323), различалась значительно. Среди самцов преобладали особи с хорошей -54,3% и очень хорошей упитанностью - 63,5%, а у самок - с хорошей - 45,7 и средней - 55,0% упитанностью. Более того, зверьки с плохой упитанностью встречались только среди самок (Данилов, Туманов, 1976а).

Куница охотится в сумерки и ночью. Днем встречается редко и преиму­щественно в летнее и осеннее время, в период выхода молодых животных из гнезд и во время их расселения.

Охотится куница преимущественно на земле. Передвижения ее по дере­вьям непродолжительны и связаны с охотой на белку или остановкой на дневку. Из 412 км пути куницы, прослеженного в Карелии в 1960-е годы, "верхом" зверьки прошли лишь 8 км (2%). Число заходов на деревья колеба­лось от 2 до 22 на 10 км хода (Данилов, 1968). Примерно такие же сведения находим у Н.Н. Гракова (1981), который пишет, что только 1,3 км (1%) про­слеженного пути куниц прошли "грядой" или по деревьям. Однако и цитиро­ванные данные, и наши материалы относятся к 1960-м годам, когда на Евро­пейском севере спелых и перестойных лесов было втрое больше чем сейчас. В настоящее время куница в процессе охоты поднимается на деревья так же часто, но передвигается по их кронам крайне редко, поскольку участки спе­лых хвойных насаждений, в которых хищник мог бы передвигаться "вер­хом", преследуя белку или уходя на дневку, очень невелики, и разбросаны среди зарастающих вырубок, молодняков и средневозрастных насаждений.

Лесная куница - ловкий и добычливый хищник. Более 60% ее охот за­канчиваются удачно (табл. 40).

В данной таблице представлены сводные материалы троплений исследо­вателей и охотников-корреспондентов. Но и по личным наблюдениям ус­пешность охот куницы оказалась лишь немногим ниже: удачных охот за зайцем было 5,2%, мышевидными грызунами - 57,9%, тетеревиными птица­ми - 26,3%. Результативность охот за белкой (их было 10) установить не уда­лось. Всего успешных охот было более 50% и только две куницы из 19 не до­были пищи на земле (Данилов, 1968).

Близкие к нашим данные находим у Г.А. Новикова (Новиков и др., 1970). Из 17 куниц, за которыми велось наблюдение, лишь один зверек ничего не поймал за всю охоту. По материалам финских исследователей (Nyholm, 1970), успешных охот у куницы бывает не менее 50% от общего их числа.

Охотничий путь куницы не столь извилист как у более мелких куньих - горностая, хорька, тем не менее, в местах охоты на мышевидных грызунов ее следы часто пересекаются, зверек двигается шагом, залезает под валеж­ник, в кучи порубочных остатков, исследует каменные гряды. После охоты зверек некоторое время перемещается почти по прямой, используя при этом пограничные зоны биотопов. Форма суточного наследа разнообразна (рис. 65). Периодичность посещения одних и тех же районов охоты -5-7 дней.

Сезонных перемещений куницы, напоминающих кочевки, ни в Карелии, ни в других областях Северо-запада не отмечено. Вместе с тем Н.Н. Граков (1981), ссылаясь на многочисленные сведения охотников-корреспондентов, сообщает об очень высокой подвижности куниц в осенне-зимний сезон 1950-1951 гг. Эти перемещения животных имели определенное направление и выглядели как миграция. Автор предполагает, что это было связано с низ­кой численностью и мышевидных грызунов, и белки, а перемещения напо­минали "голодные" миграции соболей, описанные Г.И. Монаховым (1967). Очевидно, было бы правильнее назвать подобные перемещения куниц непе­риодическими странствиями, поскольку никакой цикличности этих явлений в жизни вида на равнинных территориях не наблюдается.

Размножение. Структура популяции.

Половой зрелости часть зверьков достигает на втором году жизни. По наблюдениям разных исследователей таких животных может быть от 10-15% (Старков, 1947; Данилов, 1967г), до 35-82% (Грибова, 1956; Котов, Рябов, 1963; Граков, 1981). Это, очевидно, связано с географическим положением регионов и их ландшафтно-климатическими особенностями. У большинства самок течка наступает на третьем году. В неволе, в том числе и при разведении зверьков на фермах, самки обычно приходят в течку на третьем году жизни (Траков, 1981).

Основные явления в жизни куниц, связанные с размножением - сроки гона, рождения щенков, продолжительность беременности - были установ­лены еще П.А. Мантейфелем (1928; 1933; 1934). В последующем они были значительно уточнены и дополнены.

По нашим наблюдениям в природе - "ложный гон" или увеличение по­движности самцов в Карелии начинается в марте. В это время активизиру­ются и процессы образования и формирования в семенниках самцов- сперматоцитов 2-го порядка и сперматид - клеточных элементов предшеству­ющих появлению зрелых половых продуктов - сперматозоидов, которые впервые зарегистрированы в придатках семенников в конце мая. Обратное развитие генеративного эпителия семенных канальцев начинается уже в конце августа. Таким образом, сперматозоиды присутствуют в семенниках взрослых самцов в течение июня-августа (Данилов, Туманов, 1972). Оче­видно, все это время самцы сохраняют способность к продуктивному спа­риванию.

У взрослых самок активизация физиологического состояния генератив­ных органов - подготовка к имплантации зародышей - начинается в конце февраля. Этот процесс и собственно имплантация продолжается до середи­ны-конца марта, переходя затем в собственно беременность, которая про­должается около полутора месяцев.

Рождение щенков приходится на конец апреля - начало мая, о чем свиде­тельствуют и данные нахождения щенков в гнездах в природе, и рождение их в неволе (Данилов, Туманов, 1976а). Вместе с тем, известны и очень ран­ние сроки щенения куниц. Так, Н.Н. Граков (1981) приводит случаи появле­ния щенков на биостанции ВНИИОЗ (г. Киров) 27 марта и 2 апреля.

Судя по состоянию половой сферы взрослых самок, предтечковое состо­яние у них начинается в конце мая -начале июня; с этого времени и начина­ется гонный период. Наиболее активно он проходит в конце июня -июле и завершается в начале августа.

Плодовитость куниц в Карелии в среднем составляет 3,3 щенка на самку (п = 34). Наиболее обычны пометы из 3 (41%), 4 (24%) и 2 (20%) щенков (Да­нилов, 1967 г). Максимально известное число щенков в выводке - 8 было за­регистрировано в соседней с Карелией Архангельской обл. и некоторых других регионах (Граков, 1969).

Изучение полового состава зверьков в промысловых пробах свидетель­ствует о некотором, хотя и незначительном преобладании самцов в популя­ции куницы в Карелии. Из 1286 шкурок и тушек самцов здесь было 53,8% (Данилов, 1967 г). Близкое соотношение самцов и самок, по результатам анализа такого же материала, регистрировалось и во всех соседних с Каре­лией регионах: в Ленинградской обл. (n = 220), самцов было 52,3% (Новиков, 1970), в Архангельской обл.: по тушкам (п = 238) - 51,5%, по шкуркам (п = 690) - 52,6%, в Вологодской (п = 282) - 52,1% (Граков, 1981).

В отдельные годы соотношение полов изменяется весьма существенно. Так, в течение пяти охотничьих сезонов в начале 1960-х годов в Карелии самцы составляли: 1961 г. - 47,8%, 1962 - 60,0%, 1963 - 50,6%, 1964 - 52,2%, 1965 г. - 58,6% (Данилов, Ивантер, 1967). Это были годы высокой численности и самого высокого уровня опромышления ресурсов вида, когда в год до­бывали от 2500 до 3500 куниц.

Аналогичные изменения половой структуры популяции лесной куницы в 1949-1962 гг. описаны Н.Н. Граковым (1970; 1981) на Европейском севере России. Как и в нашем примере, среди зверьков в возрасте одного года сам­ки преобладали (в среднем - 54,5%), но затем во всех возрастных группах они составляли в среднем 40,8%. Автор предполагает, что это связано с вы­сокой численностью вида в годы сбора материала.

Подобные возрастные изменения соотношения самцов и самок могут быть также связаны с большей естественной смертностью взрослых самок, интенсивно расходующих энергетические ресурсы организма в период выве­дения потомства и вступающих в зиму с худшей упитанностью, чем самцы, о чем говорилось выше.

Возрастной состав куниц, добытых в процессе промысла, несколько от­личается от приведенного выше, поскольку первые данные включают и са­мых молодых зверьков, число которых к началу промысла станет меньше. По результатам изучения промысловой пробы (п = 195) сеголетков было -35,9%, животных в возрасте 1,5-2 года - 27,7%, 2,5-3 года - 19,5%, а старше 3-х лет - 16,9% (Данилов, 1968).

Наиболее детально возрастной состав населения куницы Европейской части России, но, опять таки по данным добычи животных, был проанализи­рован Н.Н. Граковым (1981). По его мнению, с которым нельзя не согласить­ся, эти данные в большой степени зависят от времени сбора материала и ин­тенсивности опромышления ресурсов вида в том или ином регионе. В разных районах доля сеголеток изменялась от 21,2% до 83,5%. В первом случае оче­виден перепромысел и следующая затем низкая численность вида, во втором -слабое опромышление и благополучное состояние популяции.

Паразиты. Болезни. Враги и конкуренты.

Куницы в Карелии заражены гельминтами на 89,1%. Большинство зверьков инвазировано нематодами - 87,7%, реже цестодами - 9,6% и трематодами - 6,1% (Шахматова, 1964). Наи­более распространенные и, по-видимому, патогенные среди всех гельмин­тов - это Skrjabingulus petrovi и Filaroides martis. Экстенсивность заражения куницы в Карелии первым - 71,0% и вторым - 56,3%.

Когтева Е.К. и Морозов В.Ф. (1970), изучавшие зараженность куниц скрябингил юсами  и  филяроидесами  в Ленинградской,  Новгородской  и Псковской областях, получили очень близкие к карельским данным. Ин­тенсивность скрябингилюсной инвазии на Северо-западе России была до­вольно значительна - в среднем на одного зверька приходилось 11,6 гель­минтов, а максимальное их число было 53 экз. Интенсивность филяроидесной инвазии составляла от одного до семи очагов. По мнению цитирован­ных выше авторов, существует некоторая связь численности куницы и экс­тенсивности ее зараженности - в годы высокой численности она увеличи­вается, а в годы низкой - снижается. К такому же заключению пришел не­сколько раньше и Н.Н. Граков (1962). Он же отмечает, что скрябингилез поражает животных зараженных филяроидесом более интенсивно, что уси­ливает вредное воздействие этих гельминтозов. Это выражается, прежде всего, в снижении упитанности зверьков. Так, на Европейском севере (сбо­ры Н.Н. Гракова, 1981) более половины - 52% зверьков, не имеющих гель­минтов, были хорошей упитанности - 38% - средней и только 10% - плохой упитанности. Среди животных, имеющих паразитов, с хорошей упитаннос­тью было 22,1%, со средней - 47,3% и плохой - 30,6% особей. Именно по­добное косвенное влияние гельминтов, ведущее к ослаблению организма, очевидно, и является главным отрицательным воздействием паразитов, по­скольку прямых указаний на гибель зверьков по этой причине никто из ис­следователей не приводит.

Опасных врагов, способных повлиять на ход численности куницы, у нее нет. Отношения куницы с другими хищниками и более мелкими, и крупнее ее, не носят острого конкурентного характера и не оказывают влияния на ее численность. Широкий спектр ее питания, включающий и значительное ко­личество растительных кормов, в том числе и зимой (рябина), дают кунице значительное превосходство перед другими хищниками с преимущественным питанием одной группой корма, такой как, например, мышевидные грызуны.

Движение численности.

Численность куницы за обозримый период из­менялась довольно значительно, о чем свидетельствуют данные пушных за­готовок и результаты учетов численности (рис. 66).

Если считать, что годы максимальных заготовок шкурок куницы совпа­дали с годами наивысшей ее численности, то с начала 1920-х годов таких подъемов было семь. Они приходились на 1922, 1932, 1947, 1956-1957, 1965, 1976 и 1985 годы (рис. 66), демонстрируя 8-10 летнюю периодичность. Бо­лее того, последние три подъема действительно совпадали с пиками числен­ности куницы, установленными по данным зимних учетов животных.

Резкое снижение численности куницы, которое немедленно сказалось на заготовках ее шкурок, произошло в 1934-1938 гг. После этого, в 1939 г. про­мысел куницы был запрещен. В результате охраны численность вида посте­пенно восстанавливалась и к началу 1950-х годов достигла максимума. С то­го времени и до середины 1960-х годов численность куницы сохранялась на высоком уровне. В эти же годы максимальных размеров достигла и добыча куницы (рис. 66), хотя заготовки шкурок колебались по годам с интервалом в 2-3 года. Подобное явление отмечалось и в других областях Северо-Запа­да (Морозов, 19706) и, очевидно свидетельствует о естественных динамиче­ских процессах в популяции хищника.

Материалы учетов куницы (рис. 66) не позволяют с уверенностью гово­рить о существовании четкой периодичности динамики ее численности, вместе с тем и по этим данным прослеживаются флуктуации населения вида, с подъемами, следующими через 8-12 лет.

Среди факторов, определяющих изменение численности куницы, в пер­вую очередь следует назвать охотничий промысел. Чрезмерный пресс охо­ты в начале XX столетия привел к длительной и глубокой депрессии числен­ности вида, что и потребовало специальных мер охраны.

Естественные факторы, в том числе и обеспеченность кормами, очевид­но, обуславливают малые 2-3-летние и "большие", 8-12-летние, цик­лы изменения численности, при этом значение имеет общее состояние кор­мовой базы, а не какой-либо одной группы кормов. Данное предположение объясняется отсутствием четкой зависимости между численностью куницы и обилием в отдельности - белки, мышевидных грызунов, тетеревиных птиц и рябины. Все наблюдавшиеся подъемы численности вида следовали за года­ми, благоприятными по сумме двух или трех групп кормов хищника.

Мы считаем возможным вслед за Н.Н. Граковым (1981) повторить, что предполагать влияние внутрипопуляционных механизмов регуляции числен­ности куницы на Европейском севере России оснований нет. Одновременно следует признать обоснованным мнение Н.Н. Гракова, высказанное им в ци­тированной выше монографии, о том, что абиотические факторы, опреде­ляющие динамику численности этого вида, следует признать первичными, а внутрипопуляционные - вторичными.

Практическое значение.

В недалеком прошлом куница в стоимостном выражении составляла основу пушных заготовок многих регионов Европей­ского севера России. Этот зверек всегда был желанной добычей охотника и обеспечивал его заработок от охоты. Сейчас, когда централизованных заку­пок пушнины больше нет, у охотников появилась возможность обеспечить пушниной свою семью, что многие и делают. Возрождается и постепенно вытесняет капканный промысел охота на куницу с собакой, при этом все ча­ще охотники используют карело-финских лаек (финский шпиц). Эти собаки одинаково хорошо работают и глухаря, и белку, и куницу, а охота на куни­цу все больше и больше приобретает спортивный характер.